ЛИСТ

            Гуломхасан направился к дому Бегали. Ему надоели скандалы и упреки жены, он решил сегодня же забетонировать суфу[1] во дворе. Но у него  не было железного листа, чтобы смешать бетон. Жена сделала разведку и пронюхала, что такой лист имеётся только у Бегали.

            - А он легкий, - узнав о цели прихода Гуломхасана, указал Бегали на железный лист возле стены. – Два на два. Я таскаю его один.

            Гуломхасан надел рабочие перчатки и поднял лист. Он был тольщиной с фонеры, но тяжелый, как чугун.

            Гуломхасан взвалил на спину лист с помощью Бегали.

            - Правда, легкий? Я же сказал! – Бегали отворил ворота. – Только здесь проходите осторожно. А то заденете листом стену или двурь, и прибавите мне хлопот. Вот так, нагнитесь ещё ниже. А теперь идите прямо.

            В узком переулке несколько соседских мальчишек играли в бабки. Увидя Гуломхасана, они прервали игру.

            - Осторожно, дядя! Не ударьтесь об стенку. Да не выписывайте же восьмерки, подобно пьяницам! Шагайте бодреё, вот так, – проводили дети своими советами Гуломхасана до самого конца переулка.

            “Черт бы побрал этого Бегали. Уверял, что легкий” - подумал он про себя. – Небось тут не меньше пятидясяти килограмм! Да ещё так неудобно нести!

            Его сосед Муродбек мыл свою машину на обочине дороги.

            - О, ака Гуломхасан, вы что это, собираетесь забетонировать свой двор? – выжимая тряпку в руках спросил он.

            - Да, - едва слышно ответил Гуломхасан.

            - Правильно делаете. Такие работы надо делать летом, чтобы зимой жить спокойно.

            Сравнявшись с машиной, Гуломхасан заметил выражение испуга на лице Муродбека.

            - Надо сказать янге,[2] чтобы получше вас кормила. А то что это такое? Под одним листом согнулись в три погибели! – словно защищая грудью свою машину, Муродбек стал перед своими “Жигулями” молочного цвета. – Сверните левей. Ещё немножко. Вот так. А теперь идите прямо.

            “Легко сказать ” с обидой подумал Гуломхасан. А ты попробуй, иди прямо под этой тяжестью!”

            В начале Гуломхасан не почувствовал тяжести. Но через некоторое время у него задрожали ноги. Ему казалось, что какой-нибудь шутник накидал на лист песку и цемента., чтобы пригнуть его к земле. Острые края листа врезались в ладони. Но он упрямо шел вперед. “Если поставлю, больше не подниму” – твердил он себе.

            Другой его сосед – Шайх поливал свой огород и сидел на скамейке возле стены…

            Увидя Гуломхасана он взял лопатку и вышел не улицу.

            - Не уставайте, сосед, - облокотившись на лопату поприветствовал он, - Да, жизнь такая штука, не успеёшь залатать одну дыру, смотришь надо начать другое. А вы - трудолюбивый, помоги вам бог… Ну, ну, сосед, вы что, утром каши не ели? Двигаетесь едва по серёдке улицы. Пожалуйста на заденьте листом мои деревья! Я их взрастил кровью своёго сердца!…

            Гуломхасан ничего не ответил. Он дальше ничего не слышал и почувствовал острую боль в пояснице, пот заливал глаза, обжигая их, руки горели как в огне.

            - Вот так-то, сосед. Ступайте бодрей! – едва услышал он напутствие Шайха. – А теперь идите прямо. А ворота ваши открыты?…

            Гуломхасан ускорил шаг. Хотел передохнуть возле ворот, но передумал.” Зачем двойная работа? – подумал он. Как говорится, куй железо, пока горячо.

            Он прикинул на глаз, что лист не войдет в ворота. Хотел пролезть боком, задел листом стену, он выпал из рук, и соскользнул в углубление под воротами, сломал вишневое дерево. Со стены на голову, за шыворот посыпался песок и известь. На грохот падающего листа прибежали соседи.

            - А я ведь сразу подумал, что случится беда, - первым заговорил Шайх. – С самого утра у меня дергался левый глаз!

            - Да, он же не легкий, - пнул ногой лист Муродбек. – Весит не меньше пятидесяти, шестидесяти килограммов. Почему Гуломхасана не попросил меня помочь? Положили бы на какую-нибудь доску и принесли бы вдвоём.

            - Да какой же вы после этого сосед?! – подбодривщись начала упрекать Гуломхасана старуха Фатима. – Что, не могли взять у нас тележку?… И ничего этого не случилось бы! Теперь мучаетесь из-за своёй глупости!

            - Хорошо, хоть все обошлось благополучно. Царапина на воротах – ничего страшного. А дерево пусть будет жертвой за вас. Пусть все беды кончатся на них, - решил утешить Гуломхасана Шайх. – Лист острый как нож, благо не упал на вас острием, не оставил бы вас в живых. Надо возблагодарить судьбу за милость. Так что принесите жертву на этом самом месте, зарежьте козла или петуха и угостите своих заботливых соседей.

            От изумления Гуломхасан потерял дар речи. Только изредка вытирал с лица пот, и часто моргал глазами.

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

---

[1] - Возвышение из глины во дворе.

[2] - Уважительное обращение к жене дяди, брата, соседей.