ХАШАР

- Слушай, муженёк, натаскай побольше камней и щеб­ня, - всё время подгоняла ме­ня жена. - А то завтра лю­ди, оставшись без работы на хашаре, как бы не начали те­бя стыдить...

- Да ты что шевелишься как сонная муха?! Ну и сла­бак! Такими темпами ты не построишь дом и за десять лет!

- Эй, лодырь, не успел при­сесть, уже заснул? Хватит те­бе бездельничать! Вставай, принеси от дяди Усмона ме­таллический поддон для при­готовления цемента...

- Пошевеливайся быстреё! - приказала мне жена, уви­дев как я выпрямился на миг, чтобы отдышаться.

- Один день не так уж мно­го. Пройдет хашар, потом от­дыхай хоть целую неделю, я тебе ничего не скажу. Даже сама примусь за массаж твоих ног и рук. Ну, пошевеливай­ся!

- Столько работал, разве недостаточно? - от усталости указал я глазами на выпол­ненную работу. - Чего ты ещё хочешь? Или думаешь, что я за день построю твой дом?

- Нет, муженек. Успеёшь отдохнуть. Не будь просто­филей, иди возьми у ближай­ших соседей лопаты, кирки. Люди за один день хашара выполнят работу за год. А ты...

“Да, сейчас все ищут пред­лог, - подумал я и отправил­ся за лопатами, кирками, тач­кой. - Если позвав людей на хашар, не обеспечишь их ра­ботой, будет позор”.

Самоё трудное и сложное в строительстве дома это заложить фундамент. Кол­хоз выделил мне землю под строительство дома и я по со­вету жены пригласил на хашар почти двадцать человек.

Жена моя захлопотала, ду­мая чем угостить работников и решила приготовить неско­лько блюд.

В эту ночь я уснул от ус­талости как мёртвый.

Утром вскочил с постели от того, что жена брызгала на меня холодной водой.

- Вставай, муженек, утром работа спорится, - и она по­целовала меня в небритое ли­цо, решила вдохновить. - По­быстреё иди умойся. Полу­чится так, что люди придут на хашар, а хозяин спит, по­том стыда не оберешься.

Я встал и натаскал воды. Принес мешки с цементом, приготовил все необходи­мые инструменты для рабо­ты.

Жена моя превратила суфу в шахский трон. Постели­ла между курпачами дастархан. Украсила её разными фруктами, которые сама купи­ла на базаре.

Часов в восемь пришёл Рустамча. После приветствий уселся корточками на курпаче и наклонился над дастарханом. Словно собирался си­деть до самого вечера.

- Хашар,  значит  созвали - спросил он. - Ну что же, это хорошо. Этот обычай дос­тался нам в наследство от наших отцов и дедов. Но по­чему-то в последнеё время никто не вспоминает о нем. Боятся, что люди соберутся на хашар есть, а не работать. А к вам  кто-нибудь придёт?

- Не знаю, - ответил я не прерывая работы. - Я ходил к каждому кто звал на помощь. А теперь нас­тал черёд строить дом само­му...

- Да, это дело доброволь­ное. Захотят придут, не за­хотят - нет.

Жена моя, обрадовавшись появлению первого участника хашара, принесла ему чаю, положила под локоть подуш­ку.

Рустамча вытянул свои гряз­ные ноги на курпаче и упле­тая за обе щёки изредка пе­реговаривался со мной.

- Бахром-ака, вы же ра­ботаете один, что же перед вами несколько кетменей?

- Да, - ответил я, утирая пот рукавом. - Они у меня сами работают, один устает, другой заменяет его.

- О, как здорово. Знал бы, принес бы и свой кетмень.

- Сделали бы одолжение - улыбнулся я через силу.

В это время вошел Алибой держа руки за спиной.

- Бахромджон, дружище, вам что, приснился страшный сон, что встали так рано?!

- Нет! - “Мне не хвата­ло только снов!” - хотел я огрызнуться, но удержался.

- По утрам полезно поработать, это все равно, что гимнастика.

- Ладно болтать-то. Работа не убежит. - Алибой не отпуская мою руку после по­жатия, потащил меня к суфе. -Не мучайте себя, давайте сперва выпьем по пиалке чаю. Ведь наши отцы и деды умер­ли от этой работы, а вы так привязаны к ней?!

Мы сидели за дастарханом, когда появился Ахрор-паникер.

- Вас позвали на хашар или на отдых?! - набросил­ся он на Рустамчу и на Алибоя. - А ну встали, сперва нужно поработать, а потом есть.

- Ну, потише, потише. Не успел появиться, уже поднял шум!, - возмутился Алибой. - Работа никуда от пас не денется. До вечера ещё да­леко.

Все жители нового села, в котором я строю дом, моло­дые. Кто-то из них переёхал сюда из-за тесноты отцовско­го дома, кто-то из-за раздо­ров между женой и матерью. Сами сельчане называют этот кишлак базаром невест, а жи­тели других сел - кишлаком чокнутых. А в книге запи­сей сельсовета он записан Бустоном. Честно говоря, все названия подходят. Если чет­веро невестушек собираются вместе и начинают судачить о своих мужьях, которых выс­тавляют чокнутыми, уже ба­зар. А по благоустройству и зелени село ничем не отлича­ется от цветника - Бустона.

Я шумно пил чай уставив­шись на дорогу. Других не бы­ло видно. Рустамча, Алибой и Паникёр давно уже начали хашар с еды.

Жена моя, видимо решив, что они куда-то спешат, быст­ро принесла им шурпо. От шурпо по телу разлилось при­ятное тепло. Я только хотел прилечь и отдохнуть чуток, как жена сделал мне знак.

- Что? - нехотя подошел я к ней.

- Уже полдень, вы что, не собираетесь вставать?

- Как же я встану, если они ещё сидят? Погоди, пусть придут и другие, тогда все вместе покажем, как нужно работать.

Эх, глупец, нет смысла больше ждать других. Вы на­чинайте работать, и они по­стыдившись, последуют ваше­му примеру.

Я встал и взялся за рабо­ту. Прибил доски, сделал фор­му. Но у помощников не бы­ло намерения вставать.

- Опять прилип к работе, Бахромджон? - пододвигая пиалу с вареньем, сказал Али­бой. - Настоящий труженик сперва набивает хорошенько пузо. А вы поели как воробей и работаете как слон!

- С утра нора ныне не хо­чется, - нашел я отговорку. - Чуток поработаю, вот тог­да и аппетит появится.

Но мои слова не достигли цели. Словно болтливые ба­бы мои друзья разговаривали между собой, прерывая друг друга, полулёжа, облокотив­шись в своёй рабочей одежде на белоснежные подушки.

Вдруг на улице пыль под­нялась столбом. Приехал Джовид на своём велосипеде.

- А? В чем дело? Все в по­рядке?! - вскочил с места Рустамча при виде Джовида.

- Папа, быстреё идите до­мой, - выпалил тот на од­ном дыхании. - Бык развя­зался, топчет и разрушает всё на своём пути.

- Ух, проклятый, - начал ругаться Рустамча. - Я при­вязал его на цепь, а он все равно оборвал её. Ладно пой­ду, пока он не натворил беды. Я быстро!

За ним встал и Алибой. В ду­ше моёй затеплилась надеж­да: “Молодец, Алибой. Те­перь и  Паникёр  встанет!”

Взгляд Алибоя упал на землю и вместо того, чтобы заняться делом, он начал уко­рять меня.

- Вы друг привыкли есть дармовой хлеб деда Турсуна. Это нехорошо. У вас под но­сом морковь заросла сорня­ком!

- Я удобрял землю, вот и вырос сорняк. Теперь не знаю, как с ним справиться.

- Есть выход.

- Скажите, чтобы я пос­ледовал вашему совету.

- Утром встаете, умывае­тесь.

- Так.

- Завязываете голову плат­ком...

- Ну?..

- Говорите бисмиллоху рахмону рахим и входите в поле моркови.

- Ну вхожу, что же даль­ше?

- Что же ещё?! Вырывае­те по одной штуке сорняк.

- Да я и сам знаю о про­полке.

- А коли знаете, какого чер­та расспрашиваете?! Сорняк, друг, нужно вырвать с корня­ми, иначе вы от него не изба­витесь.

- Да оставьте... - махнул я рукой. - Я слышал, что есть какое-то лекарство и вы можете достать его.

Паникёр бросил со своёго места.

- Есть ещё другой выход, сказать?

- А  ну  послушаем...

- Помните Исматулло, ва­шего одноклассника? Пригла­сите его. Прочитает молитву и не останется ни одной сорной травы.

“Я не чокнутый, как вы, - руг­нулся я про себя”. - Нашли дурака, вместо того, чтобы по­мочь, издеваетесь надо мной...”

- Хорошо я приглашу его, - сказал, чтобы не нарушить обычая гостеприимства.

Я попытался притащить по­ближе поддон для цемента, но не хватило сил. Подумал, что теперь-то Алибой поможет мне. Но не тут-то было! Вмес­то этого, он стал исследовать деревья.

- Так нехорошо!

- Что? - испуганно взгля­нул я на Алибоя.

- Кто же сажает деревья так плотно? Да ещё посади­ли плакучую иву, будто от неё есть польза.

- Я не сажал. Воткнул в землю какую-то палку, а она выросла в дерево. Вырву с корнями и выброшу.

- И правильно сделаете. Плакучая ива - вредная шту­ка. Там где плакучая ива, не­пременно появляется тля. А раз завелась тля, считай уро­жай пропал.

“Да провались ты со своёй болтовней, - в сердцах по­думал я. - Мне нужен ра­ботник, а не советник...”

- А черешни нет?

- Нет, ещё не сажал.

- Нужно исправить эту ошибку, друг. Так уж и быть, сделаю вам доброе дело, при­вью к корням вишни черешню. Идет? Сейчас же схожу за ножом для окулировки.

- В другой раз... Это мож­но сделать и позже.

- Куй железо пока горячо, друг. Вот я, в прошлом году возвёл над хлевом глинобит­ную стену-дувал. “А шифером накрою потом” - решил я и не покрыл крышу сразу. А потом все откладывал и хлев остался под дождём и снегом. И пропали все мои труды...

Алибой ушёл за ножом и веточкой черешни. Но что я мог поделать? Не преграж­дать же ему дорогу и не зас­тавлять работать насильно. Ха­шар - дело добровольное. Хо­тят работают, хотят - нет.

Божество и гордость жен­щины - собственный дом. По­этому жена моя спешила стать хозяйкой в своём доме. Она работала сама, заставляла ра­ботать и меня, и я от испуга перед ней работал за двоих. А то в другой бы раз давно прилёг рядом с Паникёром.

“Браво, Паникёр”, - обра­довался внезапному появле­нию рядом Ахрора.

- Да вы и сами хороши не могли оповестить меня. Но ладно, помогу вам дня два-три.

- Что, надоело сидеть, Ахрорджон? - засмеялся я.- Ну ладно, благословите фунда­мент, дотроньтесь до него. Я знаю, что рука у вас легкая, дом достроится быстро.

- Извините, Бахром-ака, - вздохнул он держа руки за спиной, - надо же, именно сегодня меня прихватил ради­кулит. Поясница болит, слов­но её переёхал трактор ДТ-75...

- Здоровье - бесценное бо­гатство, нужно беречь себя, - сменил я свой тон.

- Да, не берёг, - начал укорять себя Паникёр. - В прошлом году агроном прие­хал на своих “Жигулях” и заехал в яблоневый сад, а ма­шина его увязла в грязи. Не­сколько человек толкали её, но не смогли сдвинуть с мес­та. Тогда я один влез в грязь со словами: “О, аллах, помоги!” Боль в пояснице после того раза. Вы не обижайтесь, Бах­ром-ака, я когда-нибудь непре­менно приду к вам помочь.

“Убирайтесь все!!! Что толку от вашего прихода, если вы сидите без дела? Мучаете человека как кость застряв­шая в горле”.

Я срывал своё зло на работе. Видя мои муки и одино­чество, жена присоединилась ко мне. До вечера мы вдвоём забетонировали одну сторону здания.

Уже солнце садилось, и я только хотел сесть за дастархан, как вошли Алибой, Рус­тамча и ещё несколько чело­век.

- Из-за этих детей ниче­го не найдёшь, - начал хны­кать как баба Алибой, не ус­пев появиться. - До сих пор искал нож. Но ладно, уже стемнело, привью завтра.

- Ух, этот бык замучил ме­ня, - заговорил после него Рустамча. - Пока я пришёл, удрал со двора и присоеди­нился к колхозному стаду. Проклятая скотина, видно учуяла какую то корову. Я чуть не свихнулся из-за него. Пой­мал его, когда колхозное ста­до  пригнали  на  ферму.

А другие привели такие при­чины, что перед ними мой ха­шар ерунда.

Жена моя, бедняжка, быст­ро поджарила мясо. Угостила соседей и моих друзей. Все остались довольны тем, как кормили на хашаре.

- Ладно, и завтра придём на хашар, - после еды заве­рили меня несколько человек.

- Нет, нет, завтра еду в город. Сам позову вас, - ответил я испуганно.

Я больше не звал соседей на хашар. Вдвоем с женой за­кончили дом.

Но меня они все равно не оставляют в покое.

- Не хорошо так. Вам-то дом мы построили хашаром, и вы пожалуйте к нам на ха­шар, - с этими словами од­носельчане и друзья зовут ме­ня на работу...