САТЕРИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ И ЮМОРЕСТКИ

ЮМОР – ДЕЛО ТОНКОЕ

Кто следит за жанром юмора и сатиры таджикской литературы, тот, естественно, обратил внимание на новую плеяду талантли­вых юмористов.

            Одним из них является Бахтиёр Джума. Его сатирические рассказы, юморески и анекдоты любители смеха часто читают на страницах периодических изданий.

Уроженец Самарканда Бахтиёр Джума с детства полюбил народные шутки и юмор Востока, восхищаясь его муд­ростью и тонкостью. А всем известную пословицу “Вос­ток - дело тонкое” Бахтиёр усвоил хорошо.

Первые сатирические рассказы Бахтиёр Джума написал ещё за школьной партой. Сначала районная, а затем детская газеты стали печа­тать его короткие рассказы и юморески.

Окончив школу, Бахтиёр Джума поступил в Самаркандский педагогический институт име­ни С. Айни. Студенческие годы обогатили его знания о литературе и помогли от­точить стиль.

Пo окончании вуза он ра­ботал сельским учителем. Затем служба в рядах армии в Германии. После службы переёхал в Душанбе, с 1975 по 1980 годы работал спецкором радио по Гиссарской долине.

Исколесив тысячи киломе­тров горных дорог респуб­лики, сталкиваясь с негатив­ными сторонами нашей жиз­ни, высмеивает и борется с ними в своих фельетонах и юмористических рассказах.

Первый сборник сатиричес­ких рассказов Б. Джумы “Хандахариш” (“И горько, и сладко”) был напечатан в 1988 году. Вслед за ним в 1990 году выходит второй рассказ для детей под названием “Савго” (“Подарок”). Несколько лет Бахтиёр Джума работал в детской газете, что и помогло ему раскрыть подростковую тему.

В 1991 году в свет вы­ходит третий сборник, где собраны в основном сатирические рассказы и юморе­ски. Издательство “Сугдиён” 1997 года выпустил книгу под названием “Доруи дорозумри” (“Лекарство долголетия”). В 2009 году читатели познакомились с новой книгой Бахтиёра Джумы “Хазинаи ханда” (“Клад смеха”, совместно с Махбубой Турсуновой). Бахтиёр Джума автор многих повестей. Некоторые из них “Чашми рашк”, (“Глаза ревности”), “Мушдорак” (“Мышеловка”), “Ламбадахон”, “Би-би-си” печатались в переодических изданиях.

Наряду с вышеупомянутыми изданиями, также бы­ли напечатаны его очерки и рассказы в сборниках сов­местно с другими таджикски­ми писателями. Это “Дар он солхои пурошуб” (“В те тре­вожные годы”), “Хордаста” (“Колючий пучок”) и “Чашмасор” (“Родничок”).

            Для оттачивания своёго перо и изучения жизни Бахтиёр Джума работал в женском журнале, газеты профсоюзов и литераторов. В настояшеё время он исполняет должность ответственного секретаря областной газеты “Овози Самарканд”. Кроме всего этого он ещё находит время и пишет и для детей, рассказы и сказки. 

Нужно благодарить приро­ду, что ещё не перевелись на свете весёлые люди, ко­торые своим юмором дарят нам в этой ошалелой жизни минуты радости и веселья. И на наших угрюмых лицах появляются улыбки, задор­ный смех. Улыбнитесь и вы, дорогие читатели, прочитав рассказы Бахтиёра ДЖУМЫ.

ВРЕМЯ - ДЕНЬГИ…

“Ну, все, баста! - собира­ясь на работу, я положил в “дипломат” свои бумаги. - Сегодня же сяду за работу! Другие вон на работе пишут целые тома книг. Чем я хуже их? Как дурак, целый день работаю на институт. Доколе буду растрачивать свою жизнь, откладывая все свои дела на завтра, на послезавтра?!”.

В кабинете я выложил со­держимоё “дипломата” на стол. Составил план работы. Решил писать в день по де­сять, по двенадцать страниц. Не успел приступить к рабо­те, как зашел один из моих сотрудников,

- Ого, я вижу, вы с голо­вой погрузились в работу, мулло Эркин, - засмеялся он. - Оторвитесь на несколь­ко минут. Работа не волк, в лес не убежит! Пойдём, вы­пьем пиалку чая, а потом при­ступим к работе со свежей головой...

Но раз от чая голова све­жеёт, то зачем же отказы­ваться?

Мы проходим в соседний кабинет. Там уже несколько человек мирно беседуют за чаем. Мы присоединяемся к ним... А то ведь подумают о тебе чёрт-те что. Нельзя от­рываться от коллектива!

Я выпиваю пиалку чая и встаю, чтобы идти в свой ка­бинет. Но не тут то было! Разговор становится всё ин­тересней. Главная тема - характеристика нашего шефа. Смеются над его некомпе­тентностью и высмеивают другие недостатки шефа. Как уйдёшь от такой интересной беседы? Какой же из меня научный работник, если я не буду знать, кто же на самом деле мой шеф?

В одиннадцать утра закан­чиваем чаепитие. В коридоре несколько работников курят и над чем-то весело смеются.

“...Выкурю одну сигарету, и приступлю к работе!”.

Они рассказывают анекдо­ты и хохочут. Анекдот - всегда повод к смеху, а смех помогает продлить жизнь, Это даже доказано наукой! “Продлю чуток свою жизнь и начну работать”. Но не ус­пел сесть за свой стол, как в кабинет заходит другой мой коллега.

- Э, хватит работать, Эркин-ака, - собирает он в од­ну стопку мои бумаги на сто­ле. - Нельзя подрывать здо­ровье. Пошли обедать!

Конечно, мне не хочется подрывать своё здоровье. Ведь это моё главное богатство.

Мы идем в столовую.  К нам присоединяются другие сотрудники.

После обеда время летит быстро. Кто бегает по мага­зинам, кто - по базару. А что, я рыжий, что ли? Ведь и у меня есть дом, семья, де­ти!

Рабочий день подходит к концу, но я не написал ни од­ной строчки своёй моногра­фии.

“Не вышло! - убираю в “дипломат” свои бумаги и книги. - Приду домой и сра­зу сяду за стол. Наверстаю упущенное!”.

Не доходя до дома, заме­чаю своёго соседа, с нетерпе­нием ожидающего моёго воз­вращения.

            - Учитель, давайте сыг­раем одну партию в шахма­ты, - предлагает он. - Ведь это тоже своёго рода отдых для мозгов!…

Вместо одной партии игра­ем целых десять. Появляют­ся другие игроки, болельщи­ки окружают нас. Никак не можем наиграться.

- Пап, мама зовет! - со­общает мне мой младший сын.

Мы откладываем игру на завтра, и я иду домой. Все уже за столом и ждут меня. Же­на подает плов. Время - деньги. Терять его попусту - преступление. Во избежа­ние этого смотрю телевизор.

“Одной пулей убиваю двух зайцев. А то ведь завтра опять наши сотрудники будут об­суждать какую-нибудь теле­передачу, и что они подума­ют обо мне, если я буду мол­чать, как истукан? Немножко посмотрю, и за работу!”.

Да, в прежние времена сан­дал превращал человека в бездельника, а теперь теле­визор. Одна передача инте­ресней другой.

“Но ничего, - утешаю я себя. - Дети уснут, и буду работать в ночной тиши, что­бы никто не мешал”.

У самого глаза слипаются раньше детей. “С утра по­раньше встану и начну пи­сать. Утром работа намного плодотворней. Ведь мозги ещё свежие”.

- Почему меня не разбу­дила? - проснувшись, ворчу на жену. - Ведь я тебя просил разбудить меня порань­ше!

- Сколько можно будить? С пяти утра на ногах. Никак не могу разбудить вас... - сердито отвечает жена. - Уже десять раз заваривала чай, он давно остыл. А вы толь­ко изволите открыть глаза...

“Но ничего, - думаю я. - И сон полезен. Хорошо выспался и освежил свои моз­ги. Теперь-то работа у меня закипит!”.

Собрав “дипломат”, ухожу на работу. Но опять все идет по-старому.

“Ничего страшного, - уверяю я себя, - эта моно­графия никуда от меня не денется! Люди защищают в семьдесят лет! Что я падаю духом? Мне ведь только со­рок лет!”.

Да, действительно, чтобы написать монографию, нужна уйма времени. Вот выйду на пенсию, и у меня будет мно­го свободного времени. По­строю сыну дом! Понянчу внуков. Доктора советуют иногда менять климат. Я уже давно не был у младшего бра­та. Погощу несколько меся­цев в кишлаке, попью парно­го молока. Отдохну. А вот после, со спокойной душой начну писать свою моногра­фию. Ведь для этого нужны хорошие условия и спокойная душа...

Перевод с таджикского Амаль ГАДЖИЕВОЙ.

ХАШАР

- Слушай, муженёк, натаскай побольше камней и щеб­ня, - всё время подгоняла ме­ня жена. - А то завтра лю­ди, оставшись без работы на хашаре, как бы не начали те­бя стыдить...

- Да ты что шевелишься как сонная муха?! Ну и сла­бак! Такими темпами ты не построишь дом и за десять лет!

- Эй, лодырь, не успел при­сесть, уже заснул? Хватит те­бе бездельничать! Вставай, принеси от дяди Усмона ме­таллический поддон для при­готовления цемента...

- Пошевеливайся быстреё! - приказала мне жена, уви­дев как я выпрямился на миг, чтобы отдышаться.

- Один день не так уж мно­го. Пройдет хашар, потом от­дыхай хоть целую неделю, я тебе ничего не скажу. Даже сама примусь за массаж твоих ног и рук. Ну, пошевеливай­ся!

- Столько работал, разве недостаточно? - от усталости указал я глазами на выпол­ненную работу. - Чего ты ещё хочешь? Или думаешь, что я за день построю твой дом?

- Нет, муженек. Успеёшь отдохнуть. Не будь просто­филей, иди возьми у ближай­ших соседей лопаты, кирки. Люди за один день хашара выполнят работу за год. А ты...

“Да, сейчас все ищут пред­лог, - подумал я и отправил­ся за лопатами, кирками, тач­кой. - Если позвав людей на хашар, не обеспечишь их ра­ботой, будет позор”.

Самоё трудное и сложное в строительстве дома это заложить фундамент. Кол­хоз выделил мне землю под строительство дома и я по со­вету жены пригласил на хашар почти двадцать человек.

Жена моя захлопотала, ду­мая чем угостить работников и решила приготовить неско­лько блюд.

В эту ночь я уснул от ус­талости как мёртвый.

Утром вскочил с постели от того, что жена брызгала на меня холодной водой.

- Вставай, муженек, утром работа спорится, - и она по­целовала меня в небритое ли­цо, решила вдохновить. - По­быстреё иди умойся. Полу­чится так, что люди придут на хашар, а хозяин спит, по­том стыда не оберешься.

Я встал и натаскал воды. Принес мешки с цементом, приготовил все необходи­мые инструменты для рабо­ты.

Жена моя превратила суфу в шахский трон. Постели­ла между курпачами дастархан. Украсила её разными фруктами, которые сама купи­ла на базаре.

Часов в восемь пришёл Рустамча. После приветствий уселся корточками на курпаче и наклонился над дастарханом. Словно собирался си­деть до самого вечера.

- Хашар,  значит  созвали - спросил он. - Ну что же, это хорошо. Этот обычай дос­тался нам в наследство от наших отцов и дедов. Но по­чему-то в последнеё время никто не вспоминает о нем. Боятся, что люди соберутся на хашар есть, а не работать. А к вам  кто-нибудь придёт?

- Не знаю, - ответил я не прерывая работы. - Я ходил к каждому кто звал на помощь. А теперь нас­тал черёд строить дом само­му...

- Да, это дело доброволь­ное. Захотят придут, не за­хотят - нет.

Жена моя, обрадовавшись появлению первого участника хашара, принесла ему чаю, положила под локоть подуш­ку.

Рустамча вытянул свои гряз­ные ноги на курпаче и упле­тая за обе щёки изредка пе­реговаривался со мной.

- Бахром-ака, вы же ра­ботаете один, что же перед вами несколько кетменей?

- Да, - ответил я, утирая пот рукавом. - Они у меня сами работают, один устает, другой заменяет его.

- О, как здорово. Знал бы, принес бы и свой кетмень.

- Сделали бы одолжение - улыбнулся я через силу.

В это время вошел Алибой держа руки за спиной.

- Бахромджон, дружище, вам что, приснился страшный сон, что встали так рано?!

- Нет! - “Мне не хвата­ло только снов!” - хотел я огрызнуться, но удержался.

- По утрам полезно поработать, это все равно, что гимнастика.

- Ладно болтать-то. Работа не убежит. - Алибой не отпуская мою руку после по­жатия, потащил меня к суфе. -Не мучайте себя, давайте сперва выпьем по пиалке чаю. Ведь наши отцы и деды умер­ли от этой работы, а вы так привязаны к ней?!

Мы сидели за дастарханом, когда появился Ахрор-паникер.

- Вас позвали на хашар или на отдых?! - набросил­ся он на Рустамчу и на Алибоя. - А ну встали, сперва нужно поработать, а потом есть.

- Ну, потише, потише. Не успел появиться, уже поднял шум!, - возмутился Алибой. - Работа никуда от пас не денется. До вечера ещё да­леко.

Все жители нового села, в котором я строю дом, моло­дые. Кто-то из них переёхал сюда из-за тесноты отцовско­го дома, кто-то из-за раздо­ров между женой и матерью. Сами сельчане называют этот кишлак базаром невест, а жи­тели других сел - кишлаком чокнутых. А в книге запи­сей сельсовета он записан Бустоном. Честно говоря, все названия подходят. Если чет­веро невестушек собираются вместе и начинают судачить о своих мужьях, которых выс­тавляют чокнутыми, уже ба­зар. А по благоустройству и зелени село ничем не отлича­ется от цветника - Бустона.

Я шумно пил чай уставив­шись на дорогу. Других не бы­ло видно. Рустамча, Алибой и Паникёр давно уже начали хашар с еды.

Жена моя, видимо решив, что они куда-то спешат, быст­ро принесла им шурпо. От шурпо по телу разлилось при­ятное тепло. Я только хотел прилечь и отдохнуть чуток, как жена сделал мне знак.

- Что? - нехотя подошел я к ней.

- Уже полдень, вы что, не собираетесь вставать?

- Как же я встану, если они ещё сидят? Погоди, пусть придут и другие, тогда все вместе покажем, как нужно работать.

Эх, глупец, нет смысла больше ждать других. Вы на­чинайте работать, и они по­стыдившись, последуют ваше­му примеру.

Я встал и взялся за рабо­ту. Прибил доски, сделал фор­му. Но у помощников не бы­ло намерения вставать.

- Опять прилип к работе, Бахромджон? - пододвигая пиалу с вареньем, сказал Али­бой. - Настоящий труженик сперва набивает хорошенько пузо. А вы поели как воробей и работаете как слон!

- С утра нора ныне не хо­чется, - нашел я отговорку. - Чуток поработаю, вот тог­да и аппетит появится.

Но мои слова не достигли цели. Словно болтливые ба­бы мои друзья разговаривали между собой, прерывая друг друга, полулёжа, облокотив­шись в своёй рабочей одежде на белоснежные подушки.

Вдруг на улице пыль под­нялась столбом. Приехал Джовид на своём велосипеде.

- А? В чем дело? Все в по­рядке?! - вскочил с места Рустамча при виде Джовида.

- Папа, быстреё идите до­мой, - выпалил тот на од­ном дыхании. - Бык развя­зался, топчет и разрушает всё на своём пути.

- Ух, проклятый, - начал ругаться Рустамча. - Я при­вязал его на цепь, а он все равно оборвал её. Ладно пой­ду, пока он не натворил беды. Я быстро!

За ним встал и Алибой. В ду­ше моёй затеплилась надеж­да: “Молодец, Алибой. Те­перь и  Паникёр  встанет!”

Взгляд Алибоя упал на землю и вместо того, чтобы заняться делом, он начал уко­рять меня.

- Вы друг привыкли есть дармовой хлеб деда Турсуна. Это нехорошо. У вас под но­сом морковь заросла сорня­ком!

- Я удобрял землю, вот и вырос сорняк. Теперь не знаю, как с ним справиться.

- Есть выход.

- Скажите, чтобы я пос­ледовал вашему совету.

- Утром встаете, умывае­тесь.

- Так.

- Завязываете голову плат­ком...

- Ну?..

- Говорите бисмиллоху рахмону рахим и входите в поле моркови.

- Ну вхожу, что же даль­ше?

- Что же ещё?! Вырывае­те по одной штуке сорняк.

- Да я и сам знаю о про­полке.

- А коли знаете, какого чер­та расспрашиваете?! Сорняк, друг, нужно вырвать с корня­ми, иначе вы от него не изба­витесь.

- Да оставьте... - махнул я рукой. - Я слышал, что есть какое-то лекарство и вы можете достать его.

Паникёр бросил со своёго места.

- Есть ещё другой выход, сказать?

- А  ну  послушаем...

- Помните Исматулло, ва­шего одноклассника? Пригла­сите его. Прочитает молитву и не останется ни одной сорной травы.

“Я не чокнутый, как вы, - руг­нулся я про себя”. - Нашли дурака, вместо того, чтобы по­мочь, издеваетесь надо мной...”

- Хорошо я приглашу его, - сказал, чтобы не нарушить обычая гостеприимства.

Я попытался притащить по­ближе поддон для цемента, но не хватило сил. Подумал, что теперь-то Алибой поможет мне. Но не тут-то было! Вмес­то этого, он стал исследовать деревья.

- Так нехорошо!

- Что? - испуганно взгля­нул я на Алибоя.

- Кто же сажает деревья так плотно? Да ещё посади­ли плакучую иву, будто от неё есть польза.

- Я не сажал. Воткнул в землю какую-то палку, а она выросла в дерево. Вырву с корнями и выброшу.

- И правильно сделаете. Плакучая ива - вредная шту­ка. Там где плакучая ива, не­пременно появляется тля. А раз завелась тля, считай уро­жай пропал.

“Да провались ты со своёй болтовней, - в сердцах по­думал я. - Мне нужен ра­ботник, а не советник...”

- А черешни нет?

- Нет, ещё не сажал.

- Нужно исправить эту ошибку, друг. Так уж и быть, сделаю вам доброе дело, при­вью к корням вишни черешню. Идет? Сейчас же схожу за ножом для окулировки.

- В другой раз... Это мож­но сделать и позже.

- Куй железо пока горячо, друг. Вот я, в прошлом году возвёл над хлевом глинобит­ную стену-дувал. “А шифером накрою потом” - решил я и не покрыл крышу сразу. А потом все откладывал и хлев остался под дождём и снегом. И пропали все мои труды...

Алибой ушёл за ножом и веточкой черешни. Но что я мог поделать? Не преграж­дать же ему дорогу и не зас­тавлять работать насильно. Ха­шар - дело добровольное. Хо­тят работают, хотят - нет.

Божество и гордость жен­щины - собственный дом. По­этому жена моя спешила стать хозяйкой в своём доме. Она работала сама, заставляла ра­ботать и меня, и я от испуга перед ней работал за двоих. А то в другой бы раз давно прилёг рядом с Паникёром.

“Браво, Паникёр”, - обра­довался внезапному появле­нию рядом Ахрора.

- Да вы и сами хороши не могли оповестить меня. Но ладно, помогу вам дня два-три.

- Что, надоело сидеть, Ахрорджон? - засмеялся я.- Ну ладно, благословите фунда­мент, дотроньтесь до него. Я знаю, что рука у вас легкая, дом достроится быстро.

- Извините, Бахром-ака, - вздохнул он держа руки за спиной, - надо же, именно сегодня меня прихватил ради­кулит. Поясница болит, слов­но её переёхал трактор ДТ-75...

- Здоровье - бесценное бо­гатство, нужно беречь себя, - сменил я свой тон.

- Да, не берёг, - начал укорять себя Паникёр. - В прошлом году агроном прие­хал на своих “Жигулях” и заехал в яблоневый сад, а ма­шина его увязла в грязи. Не­сколько человек толкали её, но не смогли сдвинуть с мес­та. Тогда я один влез в грязь со словами: “О, аллах, помоги!” Боль в пояснице после того раза. Вы не обижайтесь, Бах­ром-ака, я когда-нибудь непре­менно приду к вам помочь.

“Убирайтесь все!!! Что толку от вашего прихода, если вы сидите без дела? Мучаете человека как кость застряв­шая в горле”.

Я срывал своё зло на работе. Видя мои муки и одино­чество, жена присоединилась ко мне. До вечера мы вдвоём забетонировали одну сторону здания.

Уже солнце садилось, и я только хотел сесть за дастархан, как вошли Алибой, Рус­тамча и ещё несколько чело­век.

- Из-за этих детей ниче­го не найдёшь, - начал хны­кать как баба Алибой, не ус­пев появиться. - До сих пор искал нож. Но ладно, уже стемнело, привью завтра.

- Ух, этот бык замучил ме­ня, - заговорил после него Рустамча. - Пока я пришёл, удрал со двора и присоеди­нился к колхозному стаду. Проклятая скотина, видно учуяла какую то корову. Я чуть не свихнулся из-за него. Пой­мал его, когда колхозное ста­до  пригнали  на  ферму.

А другие привели такие при­чины, что перед ними мой ха­шар ерунда.

Жена моя, бедняжка, быст­ро поджарила мясо. Угостила соседей и моих друзей. Все остались довольны тем, как кормили на хашаре.

- Ладно, и завтра придём на хашар, - после еды заве­рили меня несколько человек.

- Нет, нет, завтра еду в город. Сам позову вас, - ответил я испуганно.

Я больше не звал соседей на хашар. Вдвоем с женой за­кончили дом.

Но меня они все равно не оставляют в покое.

- Не хорошо так. Вам-то дом мы построили хашаром, и вы пожалуйте к нам на ха­шар, - с этими словами од­носельчане и друзья зовут ме­ня на работу...

ДОСТОЙНЫЙ НАСЛЕДНИК

Я забрал из детского сада Бахромджона и привел к нам домой. Жена встретила нас до­стойно. Она принесла на боль­шом блюде манту. От них под­нимался пар. Запах зиры сво­дил с ума.

- Бахромджон, вы сегодня наш гость - сказали мы с же­ной. - Пожалуйте за стол.

Со словами: “Зачем это бес­покойство?” - он сел на моё постоянное место.

Я накинулся на манту, ел и похваливал. Вдруг я увидел, что гость уже вытирает руки.

- Угощайтесь, Бахромджон, манту получились такими вкус­ными, на ваше счастье, - буд­то к слову похвалила себя моя спутница жизни.

- Да, неплохие, - сказал он, отложив полотенце в сторону. - Я наелся, спасибо. У дяди Юсуфа дома каждый раз сперва подают шурпо, а потом манту или шашлык...

Мы с женой переглянулись и прикинулись глухими: для та­ких обедов у нас не было воз­можностей.

У меня пропал аппетит, и я вытер руки. “Если гость пере­стал есть, хозяину продолжать невежливо, - подумал я, - ребёнок ведь, вдруг расскажет об этом' кому-нибудь...”

Я велел сыну принести игруш­ки. Изатулло выстроил их на полу.

- Нет, я не играю с такими старыми, поломанными иг­рушками, - отвернулся Бахром­джон. - Я был у дяди Холова. У них я катался на коне. А по­том сам дядя Холов стал моим конём.

- И я могу! - сказал я и стал на четверёньки. - Пожалуйста, садитесь.

“Неужто сядет? - подумал я про себя. - Может, постесняет­ся, а?”

Нет, Бахромджон залез мне на спину и с возгласами “Чу! Чу!” и стал гонять меня из одно­го угла комнаты в другой. Я вспотел, дыхание прерывалось, колени дрожали... Я был вы­нужден свалиться на пол со словами: “Ваш конь умер!”. Но это, видимо, рассердило Бах­ромджона, и он сказал: “Я хо­чу домой! Отвезите меня, Расулов!”

- Хорошо, Бахромджон. - Я вынес из другой комнаты спе­циально купленную машину и робко, с тревогой сказал: “Вот, это вам подарочек. Только вы, Бахромджон, не отказывайтесь, ладно?”

- А моёй сестренке? - спро­сил он.

Этот вопрос пригвоздил нас с женой к полу.

Я вынес из другой комнаты новенькую куклу моёй дочки. “Конечно, Наргис, не  найдя своёй куклы, начнет реветь, - подумал я про себя. - Но, ни­чего, как-нибудь успокоим. Лишь бы гость не обиделся”,

- Вы забыли мою маму и моёго папочку... - жалобно прохныкал Бахромджон,

Французские духи жены, моя новая электробритва “Киев” добавились к подаренным иг­рушкам.

На улице мой гость снова на­хмурился.

- Я не поеду на автобусе, - сказал он.

- Ну ладно, если не хотите на автобусе, пойдём пешком...

- Я ни разу не ходил пеш­ком в детский сад, - взглянул он мне прямо в глаза. - Меня до детсада довозит белая “Волга”. Я сижу всегда рядом с шофёром. А потом дядя Са­ша катает меня, сколько я хо­чу.

Мне ничего не оставалось де­лать, как поймать белое такси и посадить Бахромджона на переднеё сиденье. По дороге он показывал мне город и рассказывал, сколько раз видел эти места. Я решил не уронить чести и прокатил Бахромджона по городу.

...Больше я никогда не пойду забирать сына своёго началь­ника из детского сада.

Перевела А.ГАДЖИЕВА.

МОЙ ЛИ ЭТО СЫН?

-                                  Где учитель Рахимов? – рывком открывая дверь учительской спросил мужчина.

-  Войдите, пожалуйста, - встал с места один из учителей, отложив в сторону стопку тетрадей, которые он проверял. – Я Рахимов.

- Товарищ Рахимов, вы почему меня сюда вызвали? – недожидаясь приглашения, шумно опустился на стул незнакомец, и как хозяин этого кабинета, указал место учителю:

- Садитесь.

            - Спасибо, - удивился учитель, растерянно глядя на него.

            - Так, почему меня вызвали? Что случилось?

            - Извините, - стараясь унять дрожь в голосе, спросил учитель, - вы отец Али Собирова?

            - Да, имя нашего сына Алиджон, - мужчина расстегнул верхние пуговицы на рубашке и взяв одну из тетрадок, начал ею обмахиваться. Так все-таки: почему меня вызвали?

            - Знаете, последнеё время Алиджон…

            - Что последнеё время Алиджон? – резко перебил он учителя и гневно продолжил, - чёрт возьми! Опять что-нибуль натворил? Разбил окно рагаткой и из-за этого вы меня вызвали заплатить штраф? Так?

            - Нет, вы знаете…

            - Да понял, понял, - продолжил мужчина: - Он дьволёнок, дергал девчонок за косы? И их родители пришли жаловаться? Если так, то я сегодня ему покажу!..

            - Да что вы, что вы, не надо его наказывать. Мы пригласили вас для того, чтобы…

            - Хорошо, хорошо. Пригласили, чтобы сказать: “Ваш сын положил в сумку какой-нибудь девочке змею или лягушку. Она так перепугалась, что вот уже несколько дней не встает с постели. “Или Алиджон в этой школе останется или я”, - говорит она. Угадал?

            - Нет, совершенно нет. Вы сначала послушайте меня…

            - Что слушать-то? Мне все видно! – не дослушав продолжал распаляться мужчина. – Быка нужно сразу хватать за рога. Я хорошо знаю своёго сына. И эта ваша поддержка вовсе не облегчает наказания Алиджона. И я ему вправлю в мозги. Наверное он проводил эксперементы. Сжёг половину школы?

            - Нет!

            - Тогда, понятно: он каждый день получает “двойки” и вас из-за этого ругают на педсовете.

            - Нет! Послушайте в конце-то концов…

            - Нашёл! Значит он сорвал урок, нагрубил вам!

            - Что вы говорите! Дайте мне сказать!

            - Все! Все! Все ясно! Алиджон дрался с кем-нибудь и разбил ему нос!

            - Не-ет! Да что вы за человек?!! Сначала…

- А вы что за человек? Мое терпение лопнуло, говорите побыстреё! Из-за этого сорванца меня вызвали в школу? Что скажут мои сотрудники если узнают об этом? Что?!! У меня уже чешутся руки. Вот увидите, я ему все косточки пересчитаю…

            - Не-ет, успокойтесь же…

            - Что он ещё мог натворить? Или выточил пистолет, и напугал какого-нибудь учителя? Вы зря пугаетесь! Откуда ему взять настоящий пистолет? Так, баловство одно…

            - Нет, Алиджон вовсе не такой мальчик. Неужели вы не знаете своёго сына?

            - Почему вы думаете, что я не знаю?! Знаю, и ещё как! Да у него и глаза, и брови, и нос, и рот как две капли похожи на мои… Если он не сделал ни одной из этих глупостей, что же тогда мог он сделать?!! - И он на мгновенье замолчал.

            - Не перебивайте меня и послушайте, - воспользовался паузой учитель. – Алиджон ничего плохого не сделал. Он дисциплинированный мальчик, круглый отличник! У него нет ни одной “четвёрки”.

            - Что? Одни “двойки” и “тройки” получает?

            - Нет, только “пятерки”! Мы хотим проводить родительское собрание. Вас, как отца образцового ученика, вызвали заранеё. Хотели попросить вас выступить рассказать о своём опыте. Это было бы очень полезно и другим родителям…

            - Мой сын Алиджон такой отличник, образцовый ученик? – прошептал мужчина. - Разве он не выбил стекла в окнах школы? Разве он не довел вас до точки? Вы смеётесь надо мной? Ведь мы в детстве такими не были?! Что случилось с нашим Алиджоном? Вы, может быть спутали его с каким-нибудь другим мальчиком? Как же может упасть яблоко не под яблоней? Так не бывает! – сказал мужчина, неожиданно встал и быстро вышел из учительской.

            Учитель Рахимов провожал его удивленным взглядом…

НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА

            Здравствуйте, дядя Нодир. Вот я выполняю вашу просьбу. Если помните, когда я приезжал в наш кишлак, вы пришли ко мне, пожелали мне здоровья и всех благ и попросили меня передать от вас, немощного старика, привет вашему глупому, несмышленному сыну Муллорауфджону, если я увижу его, и сказать ему, чтобы он испачкал чернилами листочек белой бумаги с названием письмо и послал вам. Вы ещё сказали, что если я выполню вашу просьбу, вы будете благословлять меня всю жизнь…

            Вот я  делаю больше, чем вы просили.

            Абдурауфджона я видел месяц назад. У него все хорошо. Передал ему от вас привет. Мулло Рауфджон ещё ребёнок, много чего не знает. “Если бы я хотел писать, давно бы стал писателем, и выходили бы мои книги. А что разве обязательно писать надо? Разве сам старик не понимает, что я здесь странник? Ведь это первейшее условие мусульманской религии, странствовать. Разве сам старик не мог догадаться накопить свою пенсию и послать вместе с тобой?” – отругал он меня. Но я не обиделся. Как бы там не было, односельчанин, Мулло Рауфджон ещё совсем ребёнок. Вы не обижайтесь на него. Ещё не зрелый. Как созреёт, с него сойдёт вся спесь. Я не ослушался вас, и сам сел писать письмо.

            В общем дела у Абдурауфджона идут неплохо. Вы не удивляйтесь, хоть он и приехал учиться, его не приняли в институт из-за того, что у него нет покровителя. А он же ваша кровь, весь в вас, дядя Нодир. Со стыда не поехал в кишлак, поступил на работу, а вам сказал, что он учится. Но вы не огрочайтесь, таких как он, в городе сотни тысяч. Если бы всех принимали в институт, то кто бы работал трактористом, чабаном? В общем у него всё нормально. Только иногда покуривает.

            Но вы не огорчайтесь. Абдурауфджон - умный мальчик. Он не станет курить ни с того, ни с чего. Только когда собираются вместе с друзьями, немножко выпивают, и вот тогда, после выпивки начинает курить. Но вы не бойтесь! Что такое сигарета? Пустой дым!

            Честно признаться, у Абдурауфджона львиное сердце. Он не будет писть из-за каждой мелочи. Он выпивает только тогда, когда проигрывает в карты. Его конечно, можно понять. Кому не обидно проигрывать напрасно деньги, заработанные с трудом?! Вот он и пьёт с горя! Ведь иначе нельзя! У человека от горя и обиды может заболеть сердце. Он пьёт водку вместо лекарства. Да, действительно водка – это лекарство от всех бед и обид!

Дела у Абдурауфджона идут хорошо. Конечно, бывает, что он много проигрывает в карты и в такие дни пьёт излишне. Вы сами знаете, водка ведёт себя спокойно только в бутылке, но как только попадает в нутро человека, начинает свою подрывную деятельность. И Абдурауфджон, как только выпьет лишнего, превращается в льва и начинает драться. Ну что поделаешь, ведь говорят, молодость – это безумие.

И вот недавно у него возникла ссора. Он ведь настоящий джигит, кровь кипит. Сейчас у него лицо поцарапано, голова разбита, под глазом фонарь, нос опух, правая рука слегка поломана. Некоторые понимают это неверно. Но по моёму мнению, опухоли, синяки, переломы укращение настоящего мужчины.

Хорошо, когда у человека всегда кипит кровь. Но вот эта последняя его драка немножко перешла границы. Те, на кого он напал, совершили черную подлость. Не принимая во внимание то, что Адурауфджон ещё ребёнок, сообщили о драке милиции. Каких только нет людей на земле?..

Но Абдурауфджон - настоящий мужчина. Он и на суде не молчал, а оскорблял всех подряд! Другой бы на его месте обязательно уронил честь мужчины, упал к ногам судей и горько рыдая попросил бы извинения у них! Но Абдурауфджон не такой ! Он настоящий джигит и вел себя на суде очень храбро.

Дядя Нодир, вы не огорчайтесь. Конечно, с ним поступили очень подло, несправедливо. Но что такое три года? Дни, месяцы пролетят быстро как реактивный самолет, не успеёте моргнуть, как ваш Абдурауфджон выйдет на свободу…

Перевела с таджикского Амаль Гаджиева.

ГОСТЕПРИИМСТВО

            После завтрака дядя собрался уехать.

- Погостили бы ещё три-четыре дня – убирая дастархан по обычаю начал уговаривать гостя племянник. – У вас же отпуск, отдохнули бы чуток…

            - Уже целую неделю отдыхаю, разве недостаточно?! – посмотрел вопросительно на племянника дядя. – Хорошего понемножку. Надо ехать. Все нужные покупки уже сделал. Если в отпуск не делать этого, потом вовсе не будет времени.

            Целую неделю дядя был гостем, а племянник гостеприимным хозяином. Гостеприимство было на высшем уровне, правда, за счет гостя. Племянник, студент института, снимал комнату у одной старухи. В свободное время он водил дядю по магазинам, два-три раза в день устраивал культпоходы в кафе или ресторан. Каждый день, выходя из дома с пустыми руками, возвращались с полными сетками и сумками.

            Дядя сидел на корточках перед сумками и укладывал свои покупки. Племянник гладил рубашку.

            - Но это уж слишком, - воскликнул с упреком племянник, увидя что дядя хочет положить в сумку только что купленные туфли. Наденьте их в дорогу. А эти, – указал он на старые туфли дяди у входа, развалятся по пути. Вы же инженер большой стройки, что скажут люди, увидев вас в такой старой обуви?

            - Да какие же они старые? – взглянув на туфли, начал оправдываться дядя. – Всего два месяца, как купил их. Ещё совершенно новые.

            - Э, и как вам не стыдно?, – упрекнул племянник. – Какие же они новые, словно их собака изжевала… А вот эти совсем другое дело. – Он отложил утюг и продемонстрировал новые туфли. – Японские ведь, и красивые, и ноские. И спустя даже три года будут как новые. Вот что значит фирма, да ещё импортная!.. Да и вообще, учтите дядя, что начальника прежде всего красит одежда. Так что послушайтесь меня, поезжайте в новых туфлях. Мир так устроен, ничего не поделаешь, встречают по одёжке, а провожают по уму… Надо одеваться красиво на радость друзьям, а врагам на зависть…

            - Ну хорошо, - нехотя согласился дядя. – А ты племянничек, найди мне старую газету.

            - А газета вам зачем?

            - Чтобы завернуть старые туфли…

            - Не позорьте мою “седую” голову, дядя! Неужто в такую даль возмёте эти старые, вонючие туфли?! Ведь вы инженер с окладом триста рублей в месяц! Даже мы, студенты, стыдимся надеть такие туфли, а вы. …Им место вот здесь, – бросил племянник туфли в старое ведро.

            - А где мой костюм? – спросил дядя.

            - Вот, – показал вешалку племянник. – Я хорошенько отутюжил его.

            - А зачем?

            - Как зачем? Чтобы вы надели. Новые туфли не будут смотреться со старым костюмом. И галстук не забудьте.

            Дядя изумленно посмотрел на племянника и воскликнул:

            - Да-а-а!

            - Скажите янге, чтобы всегда держала ваши костюмы вот такими выглаженными и вычищенными.

            - Я не привык носить такие новые вещи. Мне больше нравятся поношенные, подержанные, неглаженные.

            - Тогда оставьте их мне, изношу и вышлю вам, – предложил племянник. - Дядя усмехнулся:

            - Что, очень нравится?

            - Да, нет носите сами на здоровье, это я так, к слову сказал.

            - Ну ладно, будь по твоему, - дядя надел новый костюм, положил в карман документы и деньги. Хотел положить в сумку старую одежду, но племянник помешал ему.

            - Ну что вы за человек, дядя? Ведь ваши дети полезут в сумки в поисках подарков и гостинцев, и что же вместо этого найдут? Ваше старое тряпьё? Срам и только! Такой уважаемый человек, инженер большой стройки… Да бросьте вы все это. Пригодится чистить окна или мыть полы… Но если вам их так жалко, я их вышлю вам попозже посылкой.

            - За все это я давал деньги…

            - Да не будьте таким жадным, дядя. Были бы почёт, уважение, ваша должность и деньги найдутся…

            Убедивщись, что невозможно переспорить племянника, дядя глубоко вздохнул и встал. Он чувствовал себя неловко в новом костюме. Галстук душил его.

            - Взгляните-ка в зеркало, - с удовлетворением оглядел с головы до ног дядю племянник. – Недаром говорят, что комнату украшает палас, а человека одежда. Вот теперь вы действительно похожи на инженера. А то ходите в такой дряни, что становится стыдно за вас. Простой рабочий одевается в сто раз лучше вас.

            Дядя посмотрел в зеркало, поправил воротник рубашки, взяв сумки и сетки, вышел из комнаты.

            …Проводив дядю, племянник вернулся домой. “Мой дядя жаден как скряга” – подумал он и достал из ведра в углу туфли. Почистил их, намазал кремом и они стали как новые.

            Затем надел туфли, рубашку и костюм дяди и подошел к зеркалу:

            - Так, пиджак придется ушить, а брюки укоротить. Отдам в химчистку и будет как новый, - поправлял воротник, повертелся он перед зеркалом. – А я оказывается, красивый джигит. Ну держись, теперь девушки будут бегать за мной толпами!..

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

БОРЕЦ

            С утра пораньше, ещё до того, как спел наш домашний петух и не прозвенел будильник, ко мне подходит моя жена. Потихоньку садится на край постели и щекочет моё лицо своими длинными, как ветки плакучей ивы, косами. Но убедившись, что таким путём меня не разбудит, начинает растрёпывать мои волосы.

            - Ну, богатырь мой, вставайте – ласково стягивает она с меня одеяло. – Сегодня вас ждет ещё одна победа! А ну, живо встали и бегом на гимнастику!

            Придется вставть. У меня нет другого выхода. Я чуть замешкаюсь,  она начнёт тянуть меня за уши и за нос. Если и это не поможет, побрызгать меня холодной водой.

            Собрав все силы, я открываю сперва один, затем второй  глаз. Потягиваюсь и кулаками протираю заспанные глаза. Не невзирая на всё это, трудно встать. Тем болеё в такой день, в воскресенье, когда не надо идти на работу, нелегко покинуть теплую и мягкую постель… Какое для этого нужно мужество!..

- Молодец, вот это другое дело! – хлопает меня по плечу и подбадривает жена. – Вы у меня привыкли рано вставать.

У меня нет сил даже разговаривать.

Она пододвигает к ногам мои домашние тапочки и говорит:

- На улицу не ходите, а то ещё простудитесь. Занимайтесь в комнате или на балконе! И не забудьте, что у вас сегодня сильный противник. Но вы обязательно победите!

 Я в нижнем белье выхожу на балкон и некоторое время разминаю руки, ноги. Но мой суровый тренер требует от меня исполнения нескольких других упражнений.

Я обожаю спорт, особенно люблю смотреть борьбу. Мне лишь бы была борьба, дальше ничего и не надо. Жить без неё не могу. И только по этой причине, я терплю всё, стиснув зубы. Каждое слово тренера для меня закон! А как же иначе? Если не слушать тренера, разве добьёшся успеха?

После гимнастики принимаю водные процедуры и сонливость исчезает. В животе урчит барабан.

- Прошу к столу, мой борец, - приглашает жена.

- Не забывайте, сегодняшний ваш противник не из простых. Надо вам набраться сил!

Я нападаю на еду. Беру по 5-6 сваренных яиц, кладу на лепешку, намазанную густым слоем сливочного масла и меда, и все это вмиг исчезает в моёй утробе. Запиваю все это чаем с набатом.

Все-таки в мире нет большего наслаждения, чем сытый желудок! Как только набьём его, чувствуем себя непобедимым богатырём. Я встаю из-за стола и хочу пересесть в мягкое кресло, дабы составить план работы. Но мой строгий тренер не позволяет мне этой роскоши. Опасается, как бы я опять не заснул.

- Не надо расслабляться, богатырь моёй эпохи, - подходит ко мне она, и массажируя мне руки и ноги, готовит к соревнованиям, - Вы - спортсмен. А спортсмен никогда не должен забывать в соревнованиях о своём противнике! Он должен день и ночь думать только о том, как бы одержать победу над своим соперником…

Она даёт мне тысячи полезных советов. Я потихоньку готовлюсь к выходу на арену. Долгие наставления и мудрые советы моёго тренера превращают меня в свирепого льва. Теперь я способен не только победить своёго соперника, повалить его на землю, но разодрать его на части своими зубами и когтями.

После наставлений, тренер обняв меня за шею, желает мне удачи и со сладкой улыбкой целует в обе щёчки.

- Пожалуйста, мой богатырь, на поле боя! – повернув меня лицом к моёму рабочему кабинету, тихонько подталкивает сзади. – Только - победа!!!

Я захожу в кабинет и дверь за мной захлопывается.

От щелчка замка у меня сжимается сердце. Подобно тяжелоатлетам, которые с опаской подходят к штанге, приближаюсь к столу. Поле боя ждёт меня! Бумага, ручка и другие рабочие инструменты. Мне остаётся только открыть блокнот и писать репортаж о соревнованиях по борьбе.

“Только - победа!” – бормочу я. Нельзя не победить. Иначе мой суровый тренер не откроет мне дверь и не выпустит из кабинета. Ведь ей нужно купить атласное платье!

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

МОНОГРАФИЯ

            Султонмурод поздоровался с Зарифом так тепло, словно утром не виделся с ним.

            - Вы уже прочитали монографию Нодиржона Гуфроновича?

            - Да, - взглянув на часы, коротко ответил тот.

            - И мне дал почитать, - указывая на свой дипломат, сообщил Султонмурод. – Попросил сказать ему моё мнение.

            - Я рад, - ответил Зариф, убирая со стола в ящик своим бумаги и книги. - Значит и вы удостоились этой высокой чести! Ну вот прочтёте, и сделаете вывод. Нодирджон Гуфронович уважил вас. И себе извлечёте большую пользу от этого чтения…

            - Знаете, Зарифджон, монография на целых триста пятьдесят страниц, - промямлил Султонмурод. – Честно говоря, мне некогда читать. А не прочту, Нодирджон Гуфронович обидется. Вы же знаете его…” Не смотрите на то, что я ваш руководитель. Выложите начистоту всё, что у вас на душе. Ещё лучше, если даже покритикуете меня” сказал он. Я же не могу молчать, как чурка… Сделайте милость, расскажите мне вкратце содержание, окажете мне огромную услугу.

            - Пересказывать содержание бесполезно. Изюминку можно увидеть только при чтении.

            - Но не откажите, - достал из дипломата толстую монографию Султонмурод. – Ведь чтобы прочитать её, нужна целая неделя. Я вас очень прошу, отблагодарю вас за вашу доброту превосходным ужином. Вот вам для начала, – снова открыл он дипломат и достав пачку дорогих сигарет и плитку шоколада протянул Зарифу…

            - Всё это не к чему, Султонмурод. У меня дела, я должен срочно идти домой, – встал с места Зариф.

            Султонмурод преградил ему путь:

            - Раз в жизни прошу…

            - Сказал не могу, значит не могу!

            В это время открылась дверь, сперва показались чайник с пиалами а затем и дядя. Салохиддина Вафоевича все звали дядей. Он, оскалив зубы, поставил на стол Зарифа чайник и бумажный свёрток.

            - Я знал, что Зарифджон иногда остаётся и после работы. Поэтому принес сразу всё, - заявил он.

            - Что, всё? – удивился Зариф.

            - Увидите, обрадуетесь несказанно! – В это мгновенье взгляд его упал на стол и он спросил? – Как, вы уже начали? Но ничего, я послушаю продолжение.

            - Продолжение чего? – притворился непонимающим Султонмурод.

            - Чего же ещё? Содержание монографии шефа, - ответил дядя Салохиддин и Зариф с Султонмуродом замерли на месте.

            - Что, и вам дал?

            - Да.

            - Ну и как, прочитали?

            - Если бы прочитал, разве пришёл бы к Зарифджону со склонённой головой? Целую неделю таскаю её с собой с работы домой, из дома на работу, ну хоть бы одну четверть прочёл! Такая толстенная что хоть сделай из неё подушку и спи на ней. Как возьму в руки, всё тело покрывается мурашками. Надо же, какое у него терпение, намарал столько бумаги… Да я одно несчастное письмо пишу целых два дня…

            Дядя был старше всех и не имел себе равных в красноречии. Он был душой любого общества, и всегда на пирах и свадьбах избирался на должность виночерпия и тамады. И сейчас с молчаливого согласия присутствующих он занял свою почётную должность.

            - Что же вы сидите? – взболтнул он чайник и налив в пиалы чай поставил перед Зарифом и Султонмуродом. Достал из бумажного свёртка лимонное варенье?

            - Пожалуйства, угощайтесь.

            - Зачем эти хлопоты?! – попытался возразить Зариф.

            - Какие же это хлопоты?! Вы не бойтесь, сейчас уже нерабочеё время, - выдвинул свой аргумент дядя. – Это варенье сварила ваша тётя. Лекарство от семи бед. Сьешь одну ложку, всю усталость как рукой снимает. Чай – это душа беседы. Поговорим за этим девяносто пятым чаем.

            - Да, да, о монографии Нодирджона Гуфроновича, - воспользовавшись моментом поспешил поддержать дядю Султонмурод. – Зарифджон скажет своё мнение о ней, а мы послушаем…

            - Вашими устами да мед пить, Сутлонмурод, – поставил варенье перед Зарифом дядя. – Вы берите, угощайтесь.

            Зариф взял чай.

            - Да, - наливая чай, начал дядя. – Один человек пришёл в гости и сразу начал прощаться с хозяином… “Куда же вы так спешите?” удивляются тот “Никуда, отвечает он, - уж лучше попращаюсь заранеё. Я человек воспитанный, вдруг захмелею и забуду попрощаться при уходе”. Бывает и я забываю самоё важное по работе. Поэтому, пока я не забыл, послушаем рассказ Зарифджона. Что вы на это скажете?

            - Было бы прекрасно, - поддержал дядю Султонмурод.

            - Я же вам сказал, прочтите лучше сами и сделайте свои выводы. Двумя словами всего не перескажешь. Монография Нодирджона Гуфроновича бесценное произведение. Грех его сокращать. Но если вы так настаиваете, я прочту вам её сначала до конца.

            - Читать не надо – испугался Султонмурод. - Достаточно, если расскажешь содержание, а остальное можно довообразить самим…

            - Пристали как репей, – вздохнул Зариф и взял со стола монографию. – Это очень ценная научная работа и весьма актуальная. А как она написана? Просто превосходно! Хоть порой предложения длинноваты, но связаны между собой как звенья одной цепочки. И напечатана очень красиво. Привлекает внимание, притягивает к себе как магнит, не устаёш её читать. Читаешь на одном дыхании, запоем и сожалеёшь, что она так быстро кончилась. А обложка? Нарядная как невеста. Содержание и имя автора написаны позолотой. Если этой монографии суждено стать книгой, она несомненно будет укращанием не только отечественных но и импортных книжных шкафов!

            - Зарифджон, - перебил его дядя. – Прошу прощения, но все это мы сами знаем хорошо. Вы расскажите нам только содержание. Да, да только содержание монографии. Один наш работник дал мне монографию Нодирджона Гуфроновича и попросил, чтобы я прочёл её и пересказал ему содержание.

            - И меня попросили о том же, - бросил Султонмурод.

            - Но как же вам рассказать содержание, не зная как от них избавиться? - спросил Зариф. – В общем очень ценное и превосходное произведение. Как же вам объяснить?

            Их беседа затянулась. Чтобы доказать друг другу свою правоту, они драли себе глотку.

            - Так, так, в чём дело?

Услышав голос директора, все разом вскочили с места.

            - М-м-м, у-у-у-чи-тель, пп-пп-прос-то так сидим, беседуем, - ответил Султонмурод, почему-то заикаясь.

            - Обсуждаем вашу монографию, Нодирджон Гуфронович, - нашелся Зариф.

            - Превосходно написали, Нодирджон Гуфронович, можете считать себя доктором наук – прибавил дядя. Приходите, присоединяйтесь к нам.

            - Благодарю, благодарю, - оскалив зубы в широкой улыбке сел директор на предложенное Султонмуродом кресло. – Моя опера – это вы, мои ученики и коллеги! Раз вам понравилась, понравится и другим!

            - Понравится не то слово! – начал восхвалять монографию дядя, которому надо было как-нибудь доработать до пенсии. – Скажу без преувеличений, человеку, прочитавщему эту монографию, можно до конца жизни не читать ничего. Ничуть не ошибусь, если скажу, что это царственное произведение.

            - Хорошо, - ответил директор, взял протянутую пиалу чаем. – Значит и ваша жена хочет купить машину? Ну что же, я рад. Ох, как я устал, сам не заметил как уснул за своим столом. Проснулся, рабочий день уже давно окончен. А от моёй машины ни слуху, ни духу. Хотел уйти домой пешком, но услышал ваши голоса и зашел к вам.

            - Если бы мы знали, что вы украсите своим присутствием наше общество, сообразили бы что-нибудь посущественней.

            Зариф сидел с опущенной головой. Султонмурод был растерян. Он подавал дяде какие-то знаки, но тот не обращал на него внимания и не замечал ничего.

            - Ваша монография превосходна – от уважения к шефу встав с места заговорил Султонмурод. – Но честно говоря, чтобы до конца её постичь нам не достает знаний. Было бы неплохо, если бы вы сами объяснили нам некоторые непонятные места…

            - Там же все ясно, - недовольно пробурчал Нодирджон Гуфронович. – Я очень устал. Голова трещит. Лучше отложим этот разговор на какой-нибудь другой день. Как вы думаете?

            - Верно, верно, - обрадовался от всей души дядя. – Вы мудрый человек, попали в самую точку. В любую минуту, как у вас появится свободное время, мы к вашим услугам.

            - Ну что же, - передал директор дяде пустую пиалу. – Каких бы высот не достиг я, вам желаю большего!

            Все захлопали.

            - Ну я пойду, а вы продолжайте своё обсуждение, - встал с места директор.

            - Посидели бы ещё, учитель. Спор-то только разгорелся!

            - Нет, не могу, спасибо.

            - До свидания, всего вам хорошего, Нодирджон Гуфронович!.. - Все встали и почтительно проводили шефа до самых дверей…

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

ЖИЗНЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ

(Заявление председателю добровольного общества поваров)

            Прежде всего, прошу вас дочитать моё заявление до конца. Если бы я изложил свою жалобу коротко, как в официальных документах, вы бы поняли меня неправильно.

            Честно признаться, я завидую от всей души вашему обществу, состоящему только из женщин и девушек. Члены вашего общества заранее обсуждают обед предстоящего дня, и несут его из дома, а не мучаются как мы – несчастные мужчины и не мыкаются по столовым в поисках еды.

            Да, я переживаю ещё не выходя на работу. Но вы не подумайте, ято я лодырь и боюсь работы. Вовсе нет. Хоть и знаю, что после моёй смерти мне не поставят памятник в каком-нибудь уголке нашего института. Тем не менеё, я тружусь как муравей и вкладываю все свои силы, всю душу в работу.

            Именно поэтому я прихожу в институт раньше всех и ухожу позже всех. Некоторые мои коллеги пустили слух, что я спасаюсь на работе от скандалов и драк моёй жены. Конечно же, эти слухи беспочвенны. Всем нам надо заработать на пропитание, и поэтому каждый из нас должен трудиться по совести, чтобы есть честно заработанный хлеб…

            Все мы люди образованные и понимаем, что успехи в работе прямым образом зависят от экономики, говоря общепонятным языком, от нашего желудка. Если в обед мы поедим сытно и вкусно, у нас поднимается настроение, повышается тонус, и мы работаем с удесятеренной силой. После такого обеда сможешь не то что писать научные труды, но и размолотить горы и превратить их в порошок…

            Короче, работа для меня - настоящий праздник. Но часа через два после начала, дымка печали обвалакивает моё лицо, у меня заметно ухудшается настроение. До обеда я таю как свеча.

            Я все время смотрю с тоской в сторону вашего кабинета и чего-то жду.

            Я голоден, надо идти в столовую, но ноги не повинуются мне.

            Нельзя быть неблагодарным, чего-чего, а столовых вокруг нашего института хоть отбавляй. И кооперативных, и государственных. Но качество приготовляемой ими пищи оставляет желать лучшего. Словно они соревнуются между собой, кто хуже сготовит.

            Если один день не пойду в столовую, знакомые повара начинают сетовать, упрекать меня, и указывают мне на какого-нибудь жирного, как бочка повара, который видимо служит им живой рекламой. Можно подумать, что он стал таким здоровым и толстым на харчах столовой. Да я в жизни в это не поверю. Они умрут с голоду, но никогда в жизни не съедят приготовленную ими же пищу…

            До самой последней минуты у меня теплится надежда, что вы пригласите меня на обед к себе. Наконец потеряв и эту последнюю надежду я отправляюсь в столовую. Ещё не заходя в неё, у меня возникает желание вернуться. Но мужчина не должен свернуть со своёго пути. Не обращая внимания на жару в столовой, подхожу к кастрюлям: содержание то же, что всегда. Ничего нового. Тут я замечаю шеф-повара столовой Маю-бону, и лишаюсь единственного своёго богатства: аппетита. Рот у неё всегда оскалён и сверкает золотыми зубами. Она вечно что-то жуёт с открытым ртом. Однажды, когда я попрасил, чтобы мне дали борщ как положено, с картошкой, она, оторвав свой взгляд от тарелки, окликнула меня таким гневным взглядом, что от страха я чуть не стал заикой…

            Собрав воедино всю свою волю и силу, беру борщ без картошки, люлякебаб из подгоревшего хлеба, стакан мутной жидкости под название “кофе”, сажусь за свободный стол и начинаю есть. Глядя на то, как быстро я уплетаю свой обед, повара польщённо думают, что их еда очень вкусная. А на самом деле я тороплюсь, чтобы не почувствовать отвратительный вкус и не заметить муху или таракана в супе.

            Затем беру в рот таблетку и запиваю кофе. Осторожность не помещает…

            - Давайте немножко пробежимся, чтобы переварить обед, - предлагает один из моих коллег. Но я горьким опытом я отказываюсь. Иду не спеша. Но тем не мнеё, когда я дохожу до своёго кабинета, у меня такое ощущение, что я три дня ничего не ел. Голод мучает меня. Но надо отдать должное поварам, они настоящие кудесники! Ведь какое надо умение, чтобы готовить манты из лука, котлеты и люлякибаб из хлеба, а суп и шурпа из чистой воды. Да ещё умудряются так все пересолить, что хоть выпей ведро воды, все равно не утолишь жажду. А когда в животе много воды, видимо там появляются и лягушки и начинают квакать…

            Но больше всего меня удивляет другое. Вы, мои дорогие коллеги не заканчивали никакого кулинарного института или техникума, но так готовите, что пальцы оближешь, и неделями не можешь забыть вкус.

            А обед поваров, имеющих и специальное образование, и категорию невозможно брать в рот. Возьмём хотя бы эту столовую рядом с нашим институтом. Да они своими обедами отправят нас на тот свет раньше срока!..

            Уважаемая председатель общества добровольных поваров! Если хоть раз вы взглянете на меня, не мудрено, что испугаетесь моёй худобе и желтого цвета лица. Это меня доконали столовые. По ночам не могу уснуть от болей в желудке. На коленях умоляю вас, не откажите и примите меня в своё общество! Обещаю вам, что буду выполнять все условия вашего Устава, буду приносить из дома обеды по графику, да и других делах приму самоё активное участие!

            Но пусть вас не пугает, если в день своёго дежурства я приду с фонарём под глазом или поцарапанным лицом, а что ещё хуже, с пустыми руками. Вы не останетесь без обеда. Я поведу вас в ресторан или кафе, на ваш выбор, за свой счёт. А если у меня в этот день не окажется денег, займу у кого-нибудь! Вдобавок угощу вас мороженым.

            Уважаемая председатель, учтите ещё тот факт, что я имею все права на льготы участника и инвалида войны. Вот уже пятнадцать лет, как терплю скандалы и побои своёй жены. У меня не осталось ни одного живого места на теле. Ведь в этих неравных боях я один, а моя доражайщая половина вместе со всей армией наших детей! Но, невзирая ни на что я не сдаюсь и не покоряюсь. А эти фонари под глазами и царапины на лице пусть послужат вам удостоверением участника долгих, семейных битв.

            Надеюсь, когда прочтёте моё заявление, в вашем сердце загорится искра жалости, взыграются ваши гуманистические чувства и вы удовлетворите мою просьбу!

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

ЛИСТ

            Гуломхасан направился к дому Бегали. Ему надоели скандалы и упреки жены, он решил сегодня же забетонировать суфу[1] во дворе. Но у него  не было железного листа, чтобы смешать бетон. Жена сделала разведку и пронюхала, что такой лист имеётся только у Бегали.

            - А он легкий, - узнав о цели прихода Гуломхасана, указал Бегали на железный лист возле стены. – Два на два. Я таскаю его один.

            Гуломхасан надел рабочие перчатки и поднял лист. Он был тольщиной с фонеры, но тяжелый, как чугун.

            Гуломхасан взвалил на спину лист с помощью Бегали.

            - Правда, легкий? Я же сказал! – Бегали отворил ворота. – Только здесь проходите осторожно. А то заденете листом стену или двурь, и прибавите мне хлопот. Вот так, нагнитесь ещё ниже. А теперь идите прямо.

            В узком переулке несколько соседских мальчишек играли в бабки. Увидя Гуломхасана, они прервали игру.

            - Осторожно, дядя! Не ударьтесь об стенку. Да не выписывайте же восьмерки, подобно пьяницам! Шагайте бодреё, вот так, – проводили дети своими советами Гуломхасана до самого конца переулка.

            “Черт бы побрал этого Бегали. Уверял, что легкий” - подумал он про себя. – Небось тут не меньше пятидясяти килограмм! Да ещё так неудобно нести!

            Его сосед Муродбек мыл свою машину на обочине дороги.

            - О, ака Гуломхасан, вы что это, собираетесь забетонировать свой двор? – выжимая тряпку в руках спросил он.

            - Да, - едва слышно ответил Гуломхасан.

            - Правильно делаете. Такие работы надо делать летом, чтобы зимой жить спокойно.

            Сравнявшись с машиной, Гуломхасан заметил выражение испуга на лице Муродбека.

            - Надо сказать янге,[2] чтобы получше вас кормила. А то что это такое? Под одним листом согнулись в три погибели! – словно защищая грудью свою машину, Муродбек стал перед своими “Жигулями” молочного цвета. – Сверните левей. Ещё немножко. Вот так. А теперь идите прямо.

            “Легко сказать ” с обидой подумал Гуломхасан. А ты попробуй, иди прямо под этой тяжестью!”

            В начале Гуломхасан не почувствовал тяжести. Но через некоторое время у него задрожали ноги. Ему казалось, что какой-нибудь шутник накидал на лист песку и цемента., чтобы пригнуть его к земле. Острые края листа врезались в ладони. Но он упрямо шел вперед. “Если поставлю, больше не подниму” – твердил он себе.

            Другой его сосед – Шайх поливал свой огород и сидел на скамейке возле стены…

            Увидя Гуломхасана он взял лопатку и вышел не улицу.

            - Не уставайте, сосед, - облокотившись на лопату поприветствовал он, - Да, жизнь такая штука, не успеёшь залатать одну дыру, смотришь надо начать другое. А вы - трудолюбивый, помоги вам бог… Ну, ну, сосед, вы что, утром каши не ели? Двигаетесь едва по серёдке улицы. Пожалуйста на заденьте листом мои деревья! Я их взрастил кровью своёго сердца!…

            Гуломхасан ничего не ответил. Он дальше ничего не слышал и почувствовал острую боль в пояснице, пот заливал глаза, обжигая их, руки горели как в огне.

            - Вот так-то, сосед. Ступайте бодрей! – едва услышал он напутствие Шайха. – А теперь идите прямо. А ворота ваши открыты?…

            Гуломхасан ускорил шаг. Хотел передохнуть возле ворот, но передумал.” Зачем двойная работа? – подумал он. Как говорится, куй железо, пока горячо.

            Он прикинул на глаз, что лист не войдет в ворота. Хотел пролезть боком, задел листом стену, он выпал из рук, и соскользнул в углубление под воротами, сломал вишневое дерево. Со стены на голову, за шыворот посыпался песок и известь. На грохот падающего листа прибежали соседи.

            - А я ведь сразу подумал, что случится беда, - первым заговорил Шайх. – С самого утра у меня дергался левый глаз!

            - Да, он же не легкий, - пнул ногой лист Муродбек. – Весит не меньше пятидесяти, шестидесяти килограммов. Почему Гуломхасана не попросил меня помочь? Положили бы на какую-нибудь доску и принесли бы вдвоём.

            - Да какой же вы после этого сосед?! – подбодривщись начала упрекать Гуломхасана старуха Фатима. – Что, не могли взять у нас тележку?… И ничего этого не случилось бы! Теперь мучаетесь из-за своёй глупости!

            - Хорошо, хоть все обошлось благополучно. Царапина на воротах – ничего страшного. А дерево пусть будет жертвой за вас. Пусть все беды кончатся на них, - решил утешить Гуломхасана Шайх. – Лист острый как нож, благо не упал на вас острием, не оставил бы вас в живых. Надо возблагодарить судьбу за милость. Так что принесите жертву на этом самом месте, зарежьте козла или петуха и угостите своих заботливых соседей.

            От изумления Гуломхасан потерял дар речи. Только изредка вытирал с лица пот, и часто моргал глазами.

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

ПИСЬМО

            Двое сотрудников нашего отдела сражались за шахматной доской. Хидирали расказывал анекдоты и сам же громче всех смеялся. Заведующий объяснял по телефону сыну решение задачки. Я заваривал чай. Короче говоря, был обычный рабочий день. Только с Ширинбеком что-то было неладно: задумчиво сидел он за столом, заваленный бумагой.

            - Это что ещё такое? – прогремел, неожиданно войдя начальник нашего треста. – Вы за что зарплату получаете? За болтовню или за шахматы? Или за чаепитие?

            Заведующий быстро положил трубку телефона. Шахматная доска моментально исчезла. Хидирали загрустил.

            - Вот с кого нужно брать пример, - показал на Ширинбека начальник. – Посмотрите, как он занят работой. Сами не работаете, другим хотя бы не мешали. Может он над рацпредложением голову ломает, а вы ему мешаете.

            - Телефон нам нужен только для деловых разговоров, - стал оправдываться заведующий.

            - А шахматы полезны как зарядка мозгу, - в один голос сказали шахматисты.

            Ширинбек все так же сидел с опущеной головой.

            - Чтобы это было в последний раз, - предупредил нас начальник и вышел. Я протянул Ширинбеку пиалку чая и тихонько спросил:

            - Скажи честно, о каком новшестве ты думаешь.

            - Перестань издеваться! – вспыхнул он. 

            - Неужели товарищам не скажешь? – поддержали меня наши сотрудники.

            - Не могу.     

            - Что ты ломаешься, говори же! – не выдержав крикнул я.

            - Ладно, уговорили. Я просто пишу письмо.

            - Домой?

            - Нет, девушке, - покраснел Ширинбек. – Столько бумаги извёл, ничего не выходит…

            На следующий день я тоже писал письма своим знакомым. Заведующий принёс с собой домашнеё задание сына – отличника. Хидирали занялся составлением сборника анекдотов. В общем, все писали что-нибудь.

            - Критика горька, да плоды её сладки. – Довольно сказал на этот раз начальник. – Очень хорошо! Так и продолжайте!

Перевел с таджикского С.МАХКАМОВ.

СВОЙ ДОКТОР

            Дядя Усмон лежал на койке и разглядывал стены, дверь, потолок палаты, затем он перевёл взгляд на улицу. Стояла теплая погода. Во дворе пахло весной. На деревьях возле окна появились зелёные листья. Воробьи перелетали с ветки на ветку с весёлым чириканьем.

            Дядя Усмон так сладко задумался, что даже на некоторое время забыл свои боли и обиды.

            “Ох и упрямец! – прошептал он. – А ведь как он в начале отнекивался, набивал себе цену. А теперь какой он стал важный, как задаётся!.

            Его воспоминания были так ярки и чётки, словно всё произошло только вчера. Он посадил рядом с собой своёго сына Ашура, только что получивщего аттестат зрелости, и сказал:

            - Ну вот, сынок, и школу закончил. Единственно, о чем я мечтаю, чтобы ты учился на доктора. Пусть в нашем роду будет хоть один врач!

            - Я хочу стать шофёром, а не доктором, - отрицательно качая головой, ответил Ашур.

            - Зачем тебе стать шофёром, сынок? – испытующе глядя ему в глаза, начал он наставлять сына. – Шофер – это тот же арбакеш. Да к тому же сейчас шофёров стало намного больше, чем машин. Да он вечно находится в чьем-то подчинении, на побегушках. Куда прикажут, туда едет. А доктор, совсем другое дело. И хорошая профессия. И не пыльная. Всегда в белом халате. Судьба тысячи людей в твоих руках.

            - Да я же…

            - Когда старший говорит, младший должен слушать не перебивая. Тем болеё, что я знаю, что ты скажешь. Ты ничего не говори, а просто согласиь со мной. Выучись и увидишь, как полюбишь свою профессию… Дажу побежишь на работу, оставив дома жену одну!

            - Ноя ведь ничего не знаю толком, - выдвинул свой аргумент Ашур. – И экзамены трудные. Я слаб в этих предметах.

            - Ничего, сынок. Ты только слушайся отца, ни о чем не пожалеёшь. Будешь благословлять меня в обоих мирах. В институте работает твой дядя. Если он в такой день не поможет, то какой же он родственник? Найдем ещё пару нужных людей. В общем, поможем тебе. Что ни говори, свой доктор – это свой доктор. Ведь мы - живые люди. Сегодня здоровы, а завтра глядишь, захворали. А свой доктор и лечить будет добросовестно. А что чужие? Дадут такое лекарство, что одно полечит, другое покалечит.

            - Ммм! – глубоко вздохнул Ашур, поправляя край дастархана на топчане.

            Если возразит, своим отказом обидет мать с отцом. А если согласится, обидет самого себя. Две чашки весов никогда не бывают одинаковыми…

            - Хорошо, - согласился наконец Ашур скрепя сердце.

            - Вот это другой разговор, - одобрительно похлопал по плечу Ашура дядя Усмон и встал с места. – Я был уверен, что ты не сглупишь. Сердце предсказывает, что эта профессия принесёт тебе только добро.

            С этого дня у дяди Усмона прибавилось хлопот. Он отпросился с работы на месяц, и каждый день с утра пораньше уходил из дому и возвращался за полночь. Не было недели, чтобы он не резал одного-двух баранов и не угощал каких-то людей.

            В один прекрасный день, ещё до начала экзаменов, он поздравил сына. Ашур взглянул на отца вопросительно:

            - Считай, что ты уже сдал экзамены, - ласково погладил  тот голову сына. – Можно сказать, ты уже хирург. Оказывается, на этом факультете есть место. Да, теперь и жизнь и смерть больных в твоих руках!

            Ашур сдал вступительные экзамены и стал студентом. Радости близких и родных не было конца. Был дан пир в честь этого замечательного события.

            Но и после того как Ашур стал студентом Медицинского инстититуа, у дяди Усмона не убавилось хлопот, напротив, он суетился ещё больше. Если Ашур заваливал экзамен или зачёт, отец или дядя ходили просить педагога поставить оценку. Но не в институте, конечно, а ходили к нему домой, или же вывозили того на берёг реки Варзоб.

            Жизнь человеческая проходит быстро. И вот не успел моргнуть и глазом, как пролетели недели, годы. Ашур окончил институт и поступил на работу в больницу в районном центре.

            Наконец, дядя Усмон успокоился. Он выполнил свой отцовский долг. Все его сыновья получили дипломы о высшем образовании. Но беготня, хлопоты, заботы подобно ржавчине, подточили его здоровье. Здоровому раньше как бык дяде Усмону в старости болезни стали прилипать как клей. У него болел желудок, прежде способный переварить даже железо. А печень…

            В начале он не обращал внимания на свою болезнь. Но не тут-то было. Он не мог ни есть, ни спать, весь пожелтел и высох как жердь. Его увезли в больницу…

            Усмон так крепко задумался, что даже не заметил как к нему зашла жена. Увидев улыбающеёся лицо мужа, она несказанно обрадовалась.

            - Радуйтесь, отец, - поправляя подушку дяди Усмона сообщила она добрую весть. – Вас будет оперировать наш Ашурджон. Будете опять здоровым как бык…

            - От этой весточки у дяди Усмона обмякло все тело, в ногах и руках появилась противная слабость. Бесследно исчезло радостное настроение. Он весь побледнел и покрылся холодным потом…

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

ПРИЗНАК ЛЮБВИ

- Поднимите ваши ноги, я помою пол под диваном.

- Вот, поднял.

- Не хотите потрясти свой живот?

- Я только пришёл из конторы. Устал чертовски.

- Вам не надоедает читать газеты, смотреть телевизор?

- Каждый день выходят другие газеты и телепередачи меняются. Как они могут надоесть?

- А если поможете по хозяйству, от вас убудет?

- Не убудет. Но я не хочу.

- Вы открыто говорите: не хочу?!

- Ученые подсчитали, что жен­щины живут дольше, чем мужчины. Знаешь, почему?

-Нет.

- Потому что женскому организ­му полезно движение. Чем больше женщины работают, мучаются, тем дольше они живут.

- Неужто? Даже постоянные хло­поты о детях?

- Конечно! Даже муки родов и бессонница полезны.

- Да вы, небось, придумали...

- Нет. Это правда. Я ведь очень люблю тебя.

- Разве так любят?

- Конечно. Я не враг тебе, доро­гая! Люблю, поэтому не хочу укорачивать твою жизнь...

Перевод с таджикского АМАЛЬ ГАДЖИЕВОЙ.

ОЖИДАНИЕ

С самого утра сгораю от нетерпения: когда же наступит вечер?

Когда проходит первый рабочий день, жду с нетерпени­ем конца недели. Я нетерпелив, как влюбленный. Считаю дни и часы. Отмечаю каждый ушедший день в календаре.

Когда кончается неделя, жду конца десятидневки. В конце месяца у меня проясняется лицо. Даже в дождливую и ненастную погоду на губах моих играет улыбка.

Наконец, кончаются мои ожидания. Нет на свете чело­века счастливей меня. Ровно в два часа подхожу к кас­се. Занимаю очередь. Ведь этого дня ждут все, не только я. Жду своёй очереди. Это кратковременное, но сладкое ожидание.

И вдруг... У меня темнеёт в глазах. Боже, оказывается, и она ждала этого дня! Я расписываюсь дрожащей рукой в ведомости, а моя жена получает деньги и внимательно пе­ресчитывает их, затем сует мне в руку несколько копеёк.

- Но ведь.., - бормочу я. У меня заплетается язык.

- Не умрешь, если не выпьешь этой гадости! - рез­ко обрывает меня жена и уходит, не обращая внимания на мои мольбы и жалобы.

Я застываю на месте. Что купишь на эти гроши? Выхо­жу на улицу и выпиваю стакан газированной воды. Снова начинается ожидание...

Перевод А.ГАДЖИЕВОЙ.

СОСТЯЗАНИЕ

Несколько лет назад Обидов купил велосипед. Колле­ги расхвалили на все лады его приобретение. Затем на­чалось состязание.

Норбаев купил мопед “Пу­тешественник”. Урунов при­ехал на работу на мотоцик­ле “Урал”. Шарипов влез по уши в долги и стал владель­цем “Запорожца”. Кадыров купил “Москвич”. Рахимов “Жигули”. Зохиров старую “Вол­гу”, Исамов – “Нексию”, Джалолзода “Мерс-600”, Гулямов – “Джип”. 

Один я остался без тран­спорта. Но нехорошо отста­вать от коллектива, быть бе­лой вороной. Так как у меня обширный двор, я купил ло­шадь. Теперь мои коллеги по выходным дням привозят к нам на мотоцик­лах и машинах своих жен и детей, чтобы показать им мою лошадь.

Перевела с таджикского А.ГАДЖИЕВА.

С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

            - Раньше ты был куда внимательнеё, - обиженно сказала мне жена, когда речь зашла об её дне рождения. - В женихах как тень за мной бродил: никого не люб­лю, дескать, одну тебя... Ра­дость моя! Свет очей моих! Разве не ты все это гово­рил?..

- А помнишь, товарищ жена, - сказал я, шутливо обняв её и пытаясь успо­коить, - на первое свида­ние я подарил тебе целую охапку цветов?

- Когда это было, - вздохнула жена и погрузи­лась в приятные воспомина­ния.

- А хочешь, - реши­тельно произнес я и посмот­рел ей в глаза, - хочешь я подарю тебе на день рожде­ния красную розу? - Сей­час ведь проблема с цвета­ми - одна роза двадцать пять рублей стоит...

- Двадцать пять!!! - голос у жены дрогнул, но глаза её засветились лю­бовью. - Ты знаешь, ми­лый, за двадцать пять руб­лей можно купить неплохой джемпер, года че­тыре носить буду...

- Нет, мне хочется пода­рить тебе именно цветы, ведь их всегда дарят люби­мым, не так ли? Кстати, в магазине их теперь не дос­тать, разве только с рук. Но для тебя, дорогая, я ничего не пожалею. Что там розы, да я... Ну, хорошо, хорошо, не хочешь розы, так и быть, куплю на базаре гвоздики. Они по пять рублей, кажет­ся, возьму три штуки - и всего-то пятнадцать рублей.

- Нет, нет, - прервала меня жена, - лучше отдай эти деньги мне, я куплю себе платье,

- Не говори чепухи, слово мужчины словно из же­леза сделано. Решил пода­рить я цветы, значит, так и бу­дет. Куплю тебе три тюль­пана - всего за десять руб­лей, хочешь?

- Три тюльпана за де­сять? Милый, а может, не стоит? Знаешь, сколько можно на эти день­ги всего купить? Дети обра­дуются...

- Ну уж нет, дорогая, я слов на ветер не бросаю, хо­тя... Хорошо, уговорила, пусть будет по-твоему, раз тебе не по душе тюльпаны, куплю нарциссов на пять рублей.

- Зачем нарциссы, они через два дня завянут. Луч­ше платок взять на те же деньги.

- Нет, все будет так, как я решил. Куплю за рубль пластмассовый цветок. Пла­стмасса - штука прочная, он и через сто лет не завянет, будет, так сказать, симво­лом нашей вечной любви. Ты согласна, дорогая?

- Рубль за искусствен­ный цветок! Ты с ума сошел, дорогой, купи-ка лучше пач­ку чая - дней десять пить будем...

- Нет, моя радость, муж­чина говорит один раз! - сказав это, я направился в другую комнату и вернулся с цветами, нарисованными на листе бумаги. - Вот, как ты и хотела, цветы. Поздрав­ляю тебя с днем рождения, дорогая!

Перевод с таджикского А. ПИРОВА.

РЕКОМЕНДАЦИЯ

- Значит, вы хотите перейти к нам на завод? - просматри­вая документы молодого чело­века, спросил начальник отдела кадров. - Образование?

- Среднеё специальное. Учил­ся в ПТУ на стипендию завода. Имею пятый разряд. Принимаю активное участие в обществен­ной жизни, участвую в сорев­нованиях. Выполняю на высшем уровне все поручения. Завод считаю вторым домом.

Начальник разинув рот, не отрывал удивленного взгляда от губ молодого человека.

- Не пью. Не курю. Поведе­ние образцовое, - продолжал тот. - Заботливый отец, нежный муж... Все это отражено в моёй характеристике - рекоменда­ции.

- Прекрасно, - расцвёл в улыбке начальник отдела кад­ров, словно догадавшись о чём-то. - Приходите завтра, я дам вам ответ.

Не успел молодой человек выйти из кабинета, как началь­ник отдела кадров бросился пе­реписывать характеристику-рекомендацию.

- Вот молодцы! Какие шель­мецы! - восхищался он. - Наш­ли хороший способ избавляться от неугодных работников. Надо и нам перенимать их опыт!

Перевела с  таджикского А.ГАДЖИЕВА.

КАЖДУЮ НЕДЕЛЮ, В ВОСКРЕСЕНЬЕ

- Дорогая, это воскре­сенье я посвящаю тебе. Ска­жи, чем тебе помочь?

- Сначала вынеси на солнце одеяла, курпачи, по­душки. Вата в них свалялась, стала жесткой, как булыжни­ки.

- Слушаюсь, дорогая! Разве это дело требует муж­ской силы? Для меня это раз плюнуть... Ещё что?

- Почини ножки у дива­на. Три года обещаешь.

- С радостью выполню и это твое задание. Сегодня же как королева будешь возле­жать на нем. Дальше...

- Повесь карнизы. Они уже заржавели на балконе, а у тебя всё не хватает време­ни вбить два гвоздя.

- Сию минуту будет исполнено. Всего-то дел - два гвоздя вбить...

- Потом наведи порядок на своём письменном столе. Бумаги валяются под нога­ми...

- Больше это не повторит­ся, честное благородное сло­во!

- Снеси свой костюм и моё пальто в химчистку.

- Непременно. Это не проблема. И из-за этого ты расстраиваешься?

- Сдай бутылки от вина и пива.

- О'кей! Через час и ду­ха их здесь не будет.

- Давно уже не пробова­ла твоего плова...

- Такой плов приготовлю, что неделю пальчики бу­дешь облизывать!

- Ну, если сваришь плов потом можешь сходить в чайхану.

- Конечно. Твое слово для меня закон!

Я переоделся и направил­ся к дверям. Моя несравнен­ная супруга удивлённо вски­нула на меня глаза:

- Ты куда собрался?

- Ты же сама сказала “сходи в чайхану”. Вот я и иду. Начнём с этого, осталь­ное – потом…

Перевела с  таджикского С.ХОДЖИМУРАДОВА.

ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Он ехал на большой скорос­ти, словно под колёсами машины был кос­мический путь. Не обращал внимания ни на светофоры, ни на другие дорожные знаки.

Инспектор ГАИ остановил его.

Это привело его в бешенство. Вспыхнул как солома. Резко тормознул посреди дороги.

- Ты, кого останавливаешь?! - громко выругал он инспектора. - Слепой, что ли, не ви­дишь, кто я? Я совершал под­виги ради этого дня! Если бы ты, сукин сын, тогда попал в мои руки, я бы приставил тебя к стене и пристрелил как соба­ку!

Поняв, что спорить с ним бесполезно, инспектор изменил тактику.

- Что же вы едете на такой маленькой скорости? Мы люди свои, на этой дороге вы може­те лететь как ракета!

- Ты остановил меня из-за этого?

- Да, ещё хотел пожелать вам счастливого пути,

Губы его растянулись в само­довольной улыбке до самых ушей. Он гордо выпятил грудь.

Так же гордо сел в машину, и она словно взлетела.

Но на первом же повороте врезался в КамАЗ, за рулём ко­торого сидел другой герой...

ЧЕМ ГОРДЯТСЯ?

Удивительный же народ, на­ши люди! Поражаюсь тому, с каким чувством собственного достоинства выставляют они на показ своё бескультурье, свою тупость.

Одни считают себя всемогу­щими, так как имеют собствен­ные машины. А как они на них ездят!.. Пыль стоит стол­бом, от их сигнала глохнут лю­ди на улицах, а им хоть бы что!

У другой группы людей пред­мет их чрезмерной гордости собственные дома и мебель, И они настолько привязались к материальным ценностям этого мира, что даже забыли о том, что есть ещё другое - послед­неё пристанище, где все люди равны.

Есть и такие кто восхваляет обжорство, пьянство. Главная тема их убогих разговоров - в каком наряде кто вчера был на свадьбе или ещё где-нибудь, что они там ели, что пили.

Каждый кичится своим бо­гатством. А что такое богат­ство, деньги?! Наследство для потомков, а чаще всего - по­дарок для воров. Ещё никто в мире не уносил с собой ниче­го на тот свет. На что же надеятся они?! Честно говоря, мно­гие глупцы и неудачники зави­дуют богатым мира сего. Но я...

Я самый счастливый человек в мире. И я богаче всех в ми­ре,

Ибо моё терпение бесконеч­но и неиссякаемо. И тем не менеё я этим не кичусь...

НЕРАВНОЦЕННЫЙ ОБМЕН

- Ваша квартира меня уст­раивает. Мою вы уже видели. Ну и как?

- Нормально,

- Согласны обменяться?

- Согласен,

- Прекрасно. А детей у вас много?

- Нет, всего один.

- Но стоит десятерых?

- Не понял...

- Озорник и непоседа?

- Нет, нет, он очень пос­лушный, воспитанный ребёнок, не обидит и муравья.

- Бренчит на чем-нибудь?

- Нет, он мечтает стать ху­дожником. Как увлечется рисо­ванием, мы даже забываем о том, что он дома.

- А если увлечь его кларне­том или сурнаем?

- Нет, нет, и слышать не хочет. Да и для моёй творче­ской работы нужна тишина.

- Сын-то ваш оказался да­же хуже девочки!... А вы сами-то любите закладывать и при­дя домой мертвецки пьяным, закатывать скандалы? Янгу - жену вашу футболите как мяч, заставляя её орать благим ма­том на весь двор?!

- Боже упаси! У меня боль­ные легкие. Мне вообще нель­зя пить.

- А янга? Как она? Масте­рица устраивать скандалы?

- Нет, она по своёй натуре очень спокойная и характер у неё ангельский.

- Ну и катитесь к чертям! А я-то думал, что вы люди и согла­сился обменяться на вашу квартиру…

- В чем же дело? Почему вы вдруг изменили своё реше­ние?

- Как же не менять его?! Мне нужны такие люди, кото­рые могли бы показать соседям, где раки зимуют… И тогда бы они с благодарностью вспоми­нали нас - своих бывших со­седей!...

НЕЛЬЗЯ ЛИ КОРОЧЕ?

- Здраствуйте, муаллим-джон, Как ваше здоровье? Де­ла? Как идет работа? Как жизнь? Как жена, дети?

- Спасибо, хорошо. Я спе­шу.

- Будьте здоровы, муаллим-джон, будьте здоровы. Везде только и говорят о вас. Назы­вают вас очень умным и ува­жаемым человеком. Вы, муаллим крупным банкир о прославились. Ещё лю­бовью к культуре, своёй огром­ной любовью. Из ваших уст сыпятся только мудрые изрече­ния.

- Прошу вас, покороче!..

- Слушаюсь, муаллимджон. Говорят, ни один человек не уходил от вас, не получив нуж­ную помощь. Да быть вам веч­но богатым! Благотворитель­ность, присущеё добрым людям качество…

- Ближе к делу!

- Сейчас, муаллимджон. Один милосердный шейх сказал: будь милосердным, о, человек, и тебе воздастся...

- Короче!

- Вот и мы пришли, чтобы...

- Что?

- В наш благотворительный Фонд…

- Изложите суть короче!

- Хорошо, муаллимджон...

- Ну?

- Помогли бы нам чуть-чуть..

- Нет денег.

Перевод с таджикского Амаль ГАДЖИЕВОЙ.

КРАСАВЕЦ ПОПРАШАЙКА

Одет он неплохо. Во вся­ком случае я не заметил ни одной заплаты на его одеж­де. На голове шапка-ушанка, обут в поношенный “Ади­дас”, безымянный палец пра­вой руки украшает перстень-печатка. Богат золотом во весь рот. Курит только аме­риканские сигареты.

Фигурой он походит на ки­нозвезду. Многие завидуют его накачанным мускулам.

Если его как следует поб­рить, помыть, он станет та­ким как Аполлон.

Господи, почему такой красавец попрошайничает?

МУЖЕСТВО

Дустали опоздал на соб­рание. - Извините, товари­щи, я немного опоздал. Тем не менеё, я полностью под­держиваю выступавших.

- Молодец, Дустали - сказали коллеги - первый раз вы ведёте себя по-муж­ски.

- Я всегда веду себя по-мужски - обрадовался Дус­тали - что бы вы ни гово­рили я стопроцентно “за”.

- Будьте здоровы, Дуста­ли - сказали из президиума. Вы пример для осталь­ных, мы гордимся вами.

- Спасибо, спасибо, а скажите, какое решение вы приняли тут без меня - по­любопытствовал Дустали.

- ...Мы... Тут решили... э-э... - промямлил предсе­датель.

- Не бойтесь, говорите смело - великодушно про­изнес Дустали - решение коллектива для меня как приговор суда - обжалова­нию не подлежит.

- Сто лет жизни вам, Дустали, Нам не хватало только вашего согласия. Кол­лектив единодушно решил Вас, Дустали за безответст­венность и халатное отноше­ние к служебным обязаннос­тям уволить!

ЗНАКОМОЕ ЛИЦО

“Где я могла его видеть? - встретив теплый взгляд юноши, подумала девушка. - Такое знакомоё лицо!”. Но как ни нап­рягала память, не смогла вспом­нить, где она его видела.

Автобус был полон пассажи­ров. Юноша стоял возле дверей и словно швейцар провожал вы­ходящих из автобуса и встречал входящих. Изредка их взгляды скрещивались. Взор юноши был полон чувств. Девушка замечта­лась...

Через две остановки юноша подошел к ней. “Какие глаза! - подумала девушка. - Сейчас, наверное, заговорит со мной... Интересно, с чего он начнёт?”.

Юноша придвинулся вплот­ную. Она с интересом разгляды­вала его тонкие усики и золотой зуб. Но парень молчал. Лишь изредка на остановках, когда выходящие пассажиры толка­лись, юноша краснел и говорил:

- Извините, это не я, это на меня давят.

Девушку смешила его нереши­тельность. Хотелось самой заго­ворить, но вовремя остановила себя: “Нельзя первой начинать разговор”.

На следующей остановке па­рень поспешно покинул салон автобуса. Девушка слегка рас­строилась: “Не решился позна­комиться. Ну, ничего, не всё сразу”, - подумала она, пере­кладывая сумочку из левой ру­ки в правую, и вдруг замерла в недоумении. Сумочка была ак­куратно разрезана бритвой. Ко­шелька в ней не оказалось.

И тут отчетливо вспомнила, где видела лицо юноши: по те­левизору, в передаче “Человек и закон”.

ВИДЕОМАГНИТОФОН

- Та-ак, сержант, почему у вас синяки под глазами? Из-за того вора, которого вы пойма­ли?

- Нет, товарищ начальник, он при задержании не оказал сопротивления. Сбежал, пока мы рассматривали украденный им видеомагнитофон,

- Нехорошо, сержант. Что люди о нас подумают? Воры при задержании сбегают... А кто поставил вам синя­ки под глазами? Его сообщни­ки?

- Нет, он был один.

- Так кто же?

- Мой напарник. Он потянул видеомагнитофон в свою сторо­ну, я - в свою... Дели, говорить честно, мы его не поделили.

- А где сейчас ваш напар­ник?

- В больнице.

- Нашли время!.. Неужели вы не понимаете, что ваши дей­ствия порочат милицию? За это вас нужно наказать! Ладно, по­том поговорим об этом. Где сейчас тот видеомагнитофон?

- Командир хотел нас при­мирить и забрал его себе.

- А что это за видео?

- Японское. Последней мо­дели.

“Ну, это уже слишком, - по­думал начальник, - этого так оставлять нельзя. Командир много на себя берёт, не по чи­ну. Я такого не потерплю! Лишь бы моё начальство не опереди­ло меня...”.

- Хорошо, сержант, вы сво­бодны. Скажите своёму коман­диру, пусть зайдёт ко мне с тем видеомагнитофоном.

Перевод с таджикского X.РАХМАТУЛЛАЕВА

КОСТЬ

- Я тебе что говорил? Почему ты меня не слушаешь? Или не призна­ешь меня? Ведь я сто раз твердил те­бе: не во-ору-уй! А ты... Ведь попадёшься - переломают ноги, бу­дешь помнить.

Сам виноват, не дуйся теперь. Я не успел ещё и отругать тебя как следует, а у тебя уже глаза полные слез.

Я ведь тоже человек, понимаю твоё состояние. Да, раньше ты не был таким, не воровал. Два-три ра­за в неделю я покупал колбасу, она даже тебе надоела. А теперь нет. Да и сам забыл, какого она цвета, какой у неё запах. Сейчас бы сам съел с удовольствием!

Что опустил голову, что мол­чишь?..

Хватит ломаться. Сейчас не отворачивайся ни от объедков, ни от подгорелого хлеба, ни от чего. Я сам виноват, избаловал тебя. Вырастил на купленном молоке. Пока не по­мажу базарную лепешку маслом, ты не ел её. Но в те времена масло было дешевым и его было много. А теперь осталось одно название. Выдают по 40 грамм на человека в месяц. На него можно только любоваться. Возьмешь в рот - не дойдя до желуд­ка, застрянет в зубах…

Короче, вот что: больше не вы­ставляй меня на посмешище перед людьми. Это же издевательство! Не стыдно тебе, притащил голую сухую кость? Ах ты, неблагодарный, поза­боться же и о своём хозяине! Следу­ющий раз притащи кость мясистую. Понял? Ещё один раз так - и улицы тебе не видать!..

...Хозяин дома открыл ворота, и собачонка, прихватив кость, нырну­ла в круговерть шумной, пёстрой улицы.

Перевод с таджикского А.Гаджиевой.

Анекдоты

МЕТОД РУКОВОДСТВА

- Скажите, почему вы часто без надобности ругаете своих подчиненных? - спро­сили у директора.

- Пусть помнят, что я их шеф, - важно ответил бюрократ.

ЛГУН – ДОН ЖУАН

- Дорогая, сжалься надо мной! Вез твоей любви я точно рыба на суше, -зав­лекает в свои сети очередную жертву Дон Жуан.

- Но эти же слова ты вчера говорил моёй подру­ге, - .изумленно отвечает красавица.

- Я ей соврал!

МУДРЫЙ СОВЕТ

Преподаватель: - Что должен сделать   профессор, если студент во время заня­тий шепчется со студенткой?

Студент: - Постарайтесь не мешать.

ЖИЗНЕННОЕ КРЕДО

- Какой вид спорта ты выбрал?

- Легкую атлетику.

- Надо же, даже в спор­те ищешь легкое!

ЦЕНА ДОЛГА

- У тебя сеть деньги?

- Есть.

- Одолжишь.

- С радостью, но не мо­гу.

- Почему?

- Потому, что, отдавая долг, я потеряю друга, ведь потом я стану кредитором, а ты дебитором.

ПОДАРОК

- Завтра у моёй мамы день рожденья. - говорит молодая особа мужу. - Что ей подарить?

- Как что? - спраши­вает муж. - Самый лучший подарок - это встреча с вну­ками. Отведи к ней милых наших малышек,   пусть она их сытно и вкусно накормит.

“УХОДИ К МАТЕРИ”

Постоянные ссоры и капри­зы жены надоели мужу. Собрав её вещи, муж выста­вил их за дверью  квартиры:

- Все, надоело! Сегодня же уходи к своёй матери.

- К матери? Но она же три года назад умерла...

Вот поэтому-то и про­шу, убирайся к ней!…

Перевела с таджикского языка

С. ВАХОБЗОДА.

РЕКОРД

Коллектив строительного объединения “Скорость” ут­ром начал строительство, а вечером сдал заказчику объ­ект - летний кинотеатр для жителей трех сел. Он состо­ит всего из одного столба для подвешивания   экрана.

Кино показывают непос­редственно с машины, а зри­тели смотрят, сидя на овечь­их и козьих шкурах пря­мо на земле...

РЕШИТЕЛЬНОЕ ТРЕБОВАНИЕ

Возле Министерства здра­воохранения собралась ты­сячная толпа и потребовала у медицинских работников, чтобы те объявили долго­срочную забастовку. Митин­гующие подчеркнули в своих требованиях, что от их заба­стовки обществу будет боль­шая польза, так как сейчас в связи с бешеными ценами на ситец, марлю и другие необходимые для похорон атрибуты очень трудно про­водить человека в последний путь...

ЗАБОТА

В снежный зимний день двое проводили женщину до самого подъезда и при про­щании сняли с неё сапоги, новехонькие, импортные. При задержании они объяс­нили свой поступок искрен­ней заботой о женщине. И то правда, ведь сними они их с неё на улице, женщина простудилась бы и слегла в постель.

“ВОЗВРАЩАЙСЯ к МАТЕРИ!”

Мужу надоели скандалы сварливой жены.

- Все, с меня довольно, развожусь с тобой. - выки­дывает он за дверь её пожит­ки. - Убирайся к своёй мате­ри!

- К моёй матери?! Но она умерла три года назад! - рассвирепев, кидается на мужа жена.

- Именно поэтому я и по­сылаю тебя к ней! - отве­чает разгневанный муж.

БЕШЕНАЯ ЦЕНА

- Вроде ты честный дех­канин, не спекулянт, а кар­тошку продаёшь так дорого!

- Что поделаешь, брат. Нитраты-то стоят бешеных денег, вот и картошка доро­гая!

ГАРАНТИЯ

Чего только на базаре не продаётся! Мужчина подхо­дит к продавцу и спрашива­ет:

- Почему вы продаёте парашют? Он что - неисправный?

- Нужны деньги. А па­рашют новёхонький, без всякого изъяна.

- Как я могу поверить вашим словам?

- Купите его и пользуй­тесь на здоровье. Если он не раскроется, я верну вам лично деньги до последней копейки...

Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.

---

[1] - Возвышение из глины во дворе.

[2] - Уважительное обращение к жене дяди, брата, соседей.