(Заявление председателю добровольного
общества поваров)
Прежде всего,
прошу вас дочитать моё заявление до конца. Если бы я изложил свою жалобу
коротко, как в официальных документах, вы бы поняли меня неправильно.
Честно
признаться, я завидую от всей души вашему обществу, состоящему только из женщин
и девушек. Члены вашего общества заранее обсуждают обед предстоящего дня, и
несут его из дома, а не мучаются как мы – несчастные мужчины и не мыкаются по
столовым в поисках еды.
Да, я переживаю
ещё не выходя на работу. Но вы не подумайте, ято я лодырь и боюсь работы. Вовсе
нет. Хоть и знаю, что после моёй смерти мне не поставят памятник в каком-нибудь
уголке нашего института. Тем не менеё, я тружусь как муравей и вкладываю все
свои силы, всю душу в работу.
Именно поэтому я
прихожу в институт раньше всех и ухожу позже всех. Некоторые мои коллеги
пустили слух, что я спасаюсь на работе от скандалов и драк моёй жены. Конечно
же, эти слухи беспочвенны. Всем нам надо заработать на пропитание, и поэтому
каждый из нас должен трудиться по совести, чтобы есть честно заработанный хлеб…
Все мы люди
образованные и понимаем, что успехи в работе прямым образом зависят от
экономики, говоря общепонятным языком, от нашего желудка. Если в обед мы поедим
сытно и вкусно, у нас поднимается настроение, повышается тонус, и мы работаем с
удесятеренной силой. После такого обеда сможешь не то что писать научные труды,
но и размолотить горы и превратить их в порошок…
Короче, работа
для меня - настоящий праздник. Но часа через два после начала, дымка печали
обвалакивает моё лицо, у меня заметно ухудшается настроение. До обеда я таю как
свеча.
Я все время
смотрю с тоской в сторону вашего кабинета и чего-то жду.
Я голоден, надо
идти в столовую, но ноги не повинуются мне.
Нельзя быть
неблагодарным, чего-чего, а столовых вокруг нашего института хоть отбавляй. И
кооперативных, и государственных. Но качество приготовляемой ими пищи оставляет
желать лучшего. Словно они соревнуются между собой, кто хуже сготовит.
Если один день
не пойду в столовую, знакомые повара начинают сетовать, упрекать меня, и
указывают мне на какого-нибудь жирного, как бочка повара, который видимо служит
им живой рекламой. Можно подумать, что он стал таким здоровым и толстым на
харчах столовой. Да я в жизни в это не поверю. Они умрут с голоду, но никогда в
жизни не съедят приготовленную ими же пищу…
До самой
последней минуты у меня теплится надежда, что вы пригласите меня на обед к
себе. Наконец потеряв и эту последнюю надежду я отправляюсь в столовую. Ещё не
заходя в неё, у меня возникает желание вернуться. Но мужчина не должен свернуть
со своёго пути. Не обращая внимания на жару в столовой, подхожу к кастрюлям:
содержание то же, что всегда. Ничего нового. Тут я замечаю шеф-повара столовой
Маю-бону, и лишаюсь единственного своёго богатства: аппетита. Рот у неё всегда
оскалён и сверкает золотыми зубами. Она вечно что-то жуёт с открытым ртом.
Однажды, когда я попрасил, чтобы мне дали борщ как положено, с картошкой, она,
оторвав свой взгляд от тарелки, окликнула меня таким гневным взглядом, что от
страха я чуть не стал заикой…
Собрав воедино
всю свою волю и силу, беру борщ без картошки, люлякебаб из подгоревшего хлеба,
стакан мутной жидкости под название “кофе”, сажусь за свободный стол и начинаю
есть. Глядя на то, как быстро я уплетаю свой обед, повара польщённо думают, что
их еда очень вкусная. А на самом деле я тороплюсь, чтобы не почувствовать
отвратительный вкус и не заметить муху или таракана в супе.
Затем беру в рот
таблетку и запиваю кофе. Осторожность не помещает…
- Давайте
немножко пробежимся, чтобы переварить обед, - предлагает один из моих коллег.
Но я горьким опытом я отказываюсь. Иду не спеша. Но тем не мнеё, когда я дохожу
до своёго кабинета, у меня такое ощущение, что я три дня ничего не ел. Голод
мучает меня. Но надо отдать должное поварам, они настоящие кудесники! Ведь
какое надо умение, чтобы готовить манты из лука, котлеты и люлякибаб из хлеба,
а суп и шурпа из чистой воды. Да ещё умудряются так все пересолить, что хоть
выпей ведро воды, все равно не утолишь жажду. А когда в животе много воды,
видимо там появляются и лягушки и начинают квакать…
Но больше всего
меня удивляет другое. Вы, мои дорогие коллеги не заканчивали никакого
кулинарного института или техникума, но так готовите, что пальцы оближешь, и
неделями не можешь забыть вкус.
А обед поваров,
имеющих и специальное образование, и категорию невозможно брать в рот. Возьмём
хотя бы эту столовую рядом с нашим институтом. Да они своими обедами отправят
нас на тот свет раньше срока!..
Уважаемая
председатель общества добровольных поваров! Если хоть раз вы взглянете на меня,
не мудрено, что испугаетесь моёй худобе и желтого цвета лица. Это меня доконали
столовые. По ночам не могу уснуть от болей в желудке. На коленях умоляю вас, не
откажите и примите меня в своё общество! Обещаю вам, что буду выполнять все
условия вашего Устава, буду приносить из дома обеды по графику, да и других
делах приму самоё активное участие!
Но пусть вас не
пугает, если в день своёго дежурства я приду с фонарём под глазом или
поцарапанным лицом, а что ещё хуже, с пустыми руками. Вы не останетесь без
обеда. Я поведу вас в ресторан или кафе, на ваш выбор, за свой счёт. А если у
меня в этот день не окажется денег, займу у кого-нибудь! Вдобавок угощу вас
мороженым.
Уважаемая
председатель, учтите ещё тот факт, что я имею все права на льготы участника и
инвалида войны. Вот уже пятнадцать лет, как терплю скандалы и побои своёй жены.
У меня не осталось ни одного живого места на теле. Ведь в этих неравных боях я
один, а моя доражайщая половина вместе со всей армией наших детей! Но, невзирая
ни на что я не сдаюсь и не покоряюсь. А эти фонари под глазами и царапины на
лице пусть послужат вам удостоверением участника долгих, семейных битв.
Надеюсь, когда
прочтёте моё заявление, в вашем сердце загорится искра жалости, взыграются ваши
гуманистические чувства и вы удовлетворите мою просьбу!
Перевела с таджикского Амаль ГАДЖИЕВА.
Комментариев нет:
Отправить комментарий